Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Перед тем, как строить лагерь, чтобы обезопасить себя от змей и во избежание пожара, необходимо скосить всю траву и кустарник с территории примерно 200 кв. м. Оставлять надо лишь большие деревья и кусты, которые дают тень, столь необходимую в здешних местах. Чтобы предотвратить проникновение хищников, животных, а также нежелательных лиц, лагерь необходимо обнести плетеной изгородью. И лишь тогда начинается постройка хижин для обитателей лагеря, складов, гаражей, туалетов. В последнюю очередь сооружаются загоны для отловленных животных. Даже при самой активной и усиленной работе на все это уходит как минимум две недели.

— Пожалуйста, господин...

Отсутствующим взглядом я смотрел на поднос с бокалами виски, который официант с профессиональной ловкостью держал перед собой. Но я этого ничего не замечал — перед моими глазами стояло заговорщическое лицо Генри Девера, австрийского предпринимателя, которого я около месяца назад встретил в Праге. Генри сказал мне тогда: "Я только что вернулся из Африки; в Найроби я узнал некоторые неприятные вещи, которые, вероятно, вас заинтересуют..."

— Виски, господин... — повторил официант.

Но призрачное лицо австрийца все не исчезало.

"Плохи ваши дела, Джо, — продолжал тогда Генри Девер. — Даже очень плохи. Я располагаю информацией из самых высокопоставленных кругов в Кении. Вы не получите лицензий для своей экспедиции".

— Пожалуйста, господин, — снова произнес официант, многозначительно взглянув на меня. — Простите мою бестактность, но глоток виски сегодня вам будет кстати.

— Почему? — спросил я, правда, вопрос этот относился скорее к Генри.

"Почему — известно только им, — отвечал австриец. — Их позиция проста: не давать вам лицензий ни на одно животное. Все они уже розданы кому-то еще".

— Сегодня вам это будет кстати, — снова напомнил официант.

"Мне жаль вас, Джо, — продолжал Генри в моих воспоминаниях. — Я искренне сочувствую вам и понимаю. Это очень неприятно".

С этими словами призрачное лицо Генри растворилось, и я снова вернулся в реальный мир. Гипнотизирующий взгляд официанта пробился к моему сознанию, и его слова начали обретать смысл.

— Если вы не хотите виски, я бы рекомендовал вам грузинский коньяк розлива 19...

— Так вы думаете, сегодня мне стоит выпить? — прервал я его. — Кстати, вы не ошиблись.

— С вашего позволения, я принесу коньяк.

— Благодарю.

Официант исчез, но спустя несколько секунд снова был рядом.

Мне стало любопытно.

— Разве у меня на лице написано, что сегодня мне хочется выпить? — поинтересовался я.

— Да нет, — смущенно улыбнулся он. — Но...

— Что но?

— Я знаю, что сегодня вам предстоит трудный день.

Этот диалог происходил в чехословацком посольстве в Найроби. Было девятое мая, и в полдень должен был состояться торжественный прием, на который был приглашен и я.

— Да, вы правы, — задумчиво произнес я. — Сегодня у меня тяжелый день. Даже слишком...

После того, как Маррей сообщил мне, что мы не располагаем ни одной лицензией, мы попытались получить их по дипломатическим каналам — через наше посольство в Найроби. Уже целую неделю велись переговоры с различными представителями..., словом, мы обивали пороги многих важных чиновников, но пока безрезультатно. И вот сегодня... Комиссия должна решить. Если скажут "нет", я возвращаюсь домой. И все старания — насмарку Я залпом выпил бокал.

— Пожалуйста, господин. Еще один?

— Нет, благодарю. Хотя не помешало бы... Не мешало бы выпить целую бочку. Поверьте мне.

— Легче сражаться в буше, чем за зеленым столом. Не правда ли? Я думаю, вы бы охотно поменялись.

— А что вы знаете об этом деле?

— Ничего, господин.

Но прозвучало это так, словно он сказал: все. Да, порой официанты знают все. Бог знает, откуда.

— Удачи вам! — тоном болельщика пожелал он и серьезно добавил: — Сегодня День победы.

Напоминание об этом немного подняло мое настроение. Правда, ненадолго. Еще немного, и я предстану... Как это сказал официант? Да, в буше было бы легче. Там бы я знал, что делать.

Я взглянул на часы. Через сорок пять минут будет решаться судьба пятой чехословацкой экспедиции.

Заседание происходило в историческом зале Национального музея в Найроби. Я поднимался по широкой лестнице, заранее страшась момента, когда, постучав в дверь, должен буду войти в зал.

— Мистер Вагнер? — заученно спросил слуга.

— Да.

— Пожалуйте за мной. Я провожу вас.

Я вошел в зал. Глаза всех присутствующих обратились на меня. Я ощущал, как по лицу стекают ручейки пота. Но я стоял не двигаясь, не решаясь вытереть его.

Было очень тихо. Наверняка это длилось всего несколько секунд, но мне казалось, что прошла целая вечность. Уж лучше бы что-нибудь сказали... Все равно что.

— Садитесь, — произнес, наконец, председатель. Его голос прозвучал глухо, словно из потустороннего мира.

Я глубоко поклонился, и мой взгляд остановился на капельке пота, которая скатилась на натертый до блеска паркет. Теперь я должен преодолеть это бесконечное пространство, отделяющее меня от длинного стола посреди хмурого и холодного зала, за которым восседал совет "сильных мира сего".

Я сел и как можно более учтиво взглянул на членов комиссии. Здесь был и представитель Министерства по делам охоты и туризма, представитель Гейм-департмента, представители университетов, ветеринары, директор Национального музея в Найроби.

Среди них я заметил всего лишь двух африканцев. Остальные были белые. Любопытно отметить, что я с самого начала не видел в них союзников. С надеждой я взирал на черного представителя Гейм-департмента, с которым был лично знаком. Он подписывал лицензии для моей последней экспедиции.

Сейчас он сидел, опустив глаза, а потом незаметно пожал плечами. Я понял его. Он здесь одинок...

— Ваши аргументы, — сухо произнес председатель.

Они лежали перед ним на столе. Это была целая кипа бумаг. У меня с собой было еще много материалов, рассказывающих о нашем заповеднике. Я показал им фотографии животных, пойманных мной в Африке, которых мы переправили за десятки тысяч километров на новое местожительство. Члены комиссии молча, с безучастным видом передавали друг другу фотографии.

Я вздрогнул от неожиданности, когда вдруг снова раздался голос председателя, энергичный, настойчивый и уже не такой глухой и бесцветный, как до этого.