Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Жизнь в таком лагере должна идти строго по распорядку, что совершенно необходимо для выполнения задуманных планов. Чем лучше организация, тем легче их осуществление. Для сооружения загонов, хижин и ящиков для перевозки животных требуется: двенадцать грузовых машин с досками и брусьями, 800-1000 жердей диаметром 12-15 см и длиной 6 метров, 100-150 кг болтов и гаек, 300-500 кг гвоздей, 50 км веревки.

Прокладка дороги в буше — дело довольно простое: сначала бульдозером выкорчевывается кустарник вместе с глиной, из глины сооружается немного возвышающаяся проезжая часть, на которую насыпается гравий. Тяжелая железистая глина, прочно соединяясь с основой, образует совсем неплохое покрытие дороги, правда, в период дождей она бывает непроезжей. Подобным способом мы проложили примерно километровую дорогу в лагерь, правда, мы обошлись без бульдозера.

День в лагере всегда заполнен работой, даже в том случае, если нет строительных работ или отлова животных: надо ухаживать за зверями, кормить и поить их. Надо помнить, что лагерь разбит посреди дикого буша, где и днем и ночью грозит опасность, и быть всегда начеку: львы и слонихи бродят поблизости, пытаясь освободить пойманных детенышей, в округе водятся змеи, и еще одна постоянная угроза в саванне — пожар.

Рано утром, часов в пять, встает мой слуга, готовит чай с молоком и будит меня. В Африке у каждого белого должен быть свой слуга, даже если ему не требуются его услуги, иначе он может потерять уважение африканцев. По представлениям туземцев, белый человек всегда занят, и у него просто нет времени, чтобы помимо своей работы, еще и готовить, стирать, охранять дом, собираться в дорогу или на охоту.

После того, как я выпиваю несколько чашек этого необыкновенно вкусного напитка, я встаю и громко кричу: "Вапи вати, куйя, куйя, хапа!" («Люди, где вы, идите сюда!») Перед отловом обычно никто не завтракает, все пьют лишь только чай. Проходит минут пятнадцать, и вся наша команда уже в сборе.

Работа непосредственно в лагере начинается около семи часов. Во время моего отсутствия меня замещает моя жена Здена, которая ведет учет работников и распределяет работу. В лагере всегда царит оживление: и когда он еще только строится, и когда уже полон пойманных зверей. Пока постройка лагеря не завершена, большинство африканцев занято на сооружении загонов, а часть ухаживает за животными. Когда почти все необходимые животные отловлены и остается поймать лишь последние экземпляры, все меняется. Те, кто ухаживал за животными, носят воду, чистят загоны, остальные отправляются в буш косить траву и резать ветки. Охотничья группа может доставить пойманное животное в лагерь и буквально через полчаса снова отправиться на ловлю, а может вернуться и с пустыми руками, но в любом случае после десяти часов все работы заканчиваются: солнце стоит высоко, и из-за жары невозможно вести отлов. Только теперь обитатели лагеря завтракают, моются, отдыхают. Я проверяю дела в лагере: африканцы кормят животных, чинят поврежденные машины, колеса, готовят ящики, веревки, лассо. Я осматриваю в загонах пойманных животных. Ежедневный осмотр и проверка их состояния крайне необходимы. Когда стоит полуденный зной, с 12 до 14 часов, делается перерыв, никто не работает. На обед подается немного фруктов, пудинг, зато чая с молоком несколько чашек.

В 14 часов дня задается корм животным, и снова надо отправляться за травой и ветками, наливать воду, чистить загоны. Группа по отлову занята осмотром джипов, проверяет наличие бензина, воды, осматривает лассо, бамбуковые жерди, ящики, очищает радиаторы от насекомых, бабочек, листьев и травы. В 14 час. 30 мин. мы снова отправляемся в буш. Возвращаемся в зависимости от результата отлова, но самое позднее — к заходу солнца.

Для обитателей лагеря рабочий день заканчивается лишь поздним вечером. И еще долго, уже при свете лампы, механики проверяют моторы, чинят кузова, меняют шины. Из трех имеющихся у нас джипов при отлове используются всегда два, из двух грузовиков — один. Все должно быть в порядке к следующему дню. Я хочу отметить, что мне никогда и нигде не приходилось так много работать как в Африке.

— Джо, — обратился ко мне Маррей с таинственным видом. — Я признаю, что не добился разрешения на отлов, но не ссориться же нам из-за таких пустяков. Не правда ли?

— Ты прав, — покорно согласился я. От получения этих лицензий зависела судьба нашей пятой экспедиции, но существовали вещи, объяснять которые Маррею было бесполезно. Все равно он бы ничего не понял. Он всегда видел перед собой лишь ту цель, которая зажгла его, а все остальные "мелочи", связанные с делом, он попросту отметал. Но каждый раз каким-то чудом у него все получалось. Во всяком случае до сих пор, но что будет дальше?

Отступать было уж поздно, да я ни о чем и не жалел. Я был уверен, что неопытность Маррея и его команды полностью восполнит их энтузиазм, желание трудиться, готовность к самопожертвованию. Маррей был нашим первым деловым партнером в Африке, для которого доллар не заслонял абсолютно всего. Для него наше дело было и выгодным, и интересным.

— У меня сюрприз, — продолжал Маррей.

— Лучше не надо, — струхнул я. От его сюрпризов мне уже сейчас становилось плохо, а экспедиция еще и не начиналась.

Почти всюду Маррея сопровождали молодые зоологи. Сейчас он был один. Это показалось мне подозрительным, но я ничего не сказал.

— Я сяду за руль, — заявил он, и мы сели в машину. Это была "тойота" — вездеход, который я купил лишь час назад.

— Как видишь, у нас новый джип, — многозначительно сказал я.

Этот джип являлся весьма важной вещью. Без него мы не могли ловить зверей, транспортировать их, доставлять материалы, его прочный кузов должен был защитить нас от опасностей дикого буша, словом, без джипа мы попросту не могли существовать. Добыть "тойоту" было делом нелегким. Это был единственный новый автомобиль подобного типа в Найроби.

— Маррей, у нас новый джип.

Он с отсутствующим видом смотрел на опустевший бульвар и вовсе не слушал меня. Я понял, что заводить разговор на эту тему — пустая трата времени и сил. И замолчал.

Когда мы выехали из Найроби, Маррей свернул на проселочную дорогу. Мне стало любопытно.

— Куда мы едем?

— Увидишь. Это и есть сюрприз.