Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Куки очаровательно улыбнулась, но крайней мере ей хотелось это сделать, но выглядело это жалко. Куки не могла помочь никакая очаровательная улыбка и никакое "приведение себя в порядок". За время, которое мы не виделись, она совершенно не изменилась, так что невольно складывалось впечатление, что такой же могучей она была уже в момент своего появления на свет.

Приветствовал я ее со всей учтивостью и в самых изысканных выражениях. Выслушав меня, она сама открыла калитку и бросилась мне на шею.

— Добро пожаловать, Джо! — кричала она мне в самое ухо. — Добро пожаловать!

Пока мои кости трещали в объятиях могучей Куки, я рассуждал про себя примерно так: "Если бы ты знала, из-за чего я пришел, то уж ни в коем случае не встретила бы меня так сердечно..." О том, как бы она в таком случае меня "поприветствовала", я постарался не думать.

Мне показалось, что я понял, почему Куки так радуется моему появлению. Мой приход обычно означал... деньги.

— Проходи, Джо!

Куки всегда обращалась ко мне на "ты", а я к ней — на "вы". Объяснялось это тем уважением, которое я к ней испытывал, а также тем, что сама она так и не предложила мне перейти с ней на "ты", хотя мы были знакомы почти восемь лет. Ее обращение со мной всегда было дружеским, ради меня она никогда не утруждала себя ни выбором выражений, ни необходимостью вести себя светски, и тем не менее я всегда чувствовал дистанцию. В этом я был не одинок, такое ощущение, видимо, испытывали многие представители сильного пола. Исключением был, может быть, только Машарио...

— Да проходи же ты наконец!

Куки маршировала впереди, я чуть не вприпрыжку еле поспевал за ней. Дом был сильно запущен, помещения, в которых Чарли держал животных на карантине, пустовали и наводили на мысль о подступившей нищете.

— Я знаю, о чем ты думаешь! — сказала вдруг Куки. — Все выглядит совсем не так, как было в прошлый твой приход к нам...

От Куки никогда ничего не утаишь. Складывалось такое впечатление, что Куки всегда обо всем знает, будто сотрудничает по крайней мере со Скотланд-Ярдом. Куки наверняка знала и о том, в какой именно момент Чарли обратил к прекрасной Юлии первый влюбленный взгляд. Вынужден признать, что в этом плане Куки была бесподобна.

— На карантине мы теперь держим только обезьян, — продолжала она. — Обезьян я очень люблю, знаешь, они гораздо умнее людей.

Куки не стала развивать эту философскую мысль, а я, между тем, раздумывал, во что же это превратился Чарли за такое короткое время и о том, во что его превратили слабость и неразумная любовь к Юлии. Раньше Чарли занимался экспортом животных в Америку, Европу, был страстным охотником и первоклассным специалистом. Правда, для большого бизнеса извилин Чарли не хватало, поэтому он охотился, а всю торговлю держали в руках всяческие двоюродные братья и сестры, т.е. любые другие представители этой семейной фирмы. Пока Чарли метался между Куки и Юлией и, наконец, после окончательного разрыва с Юлией впал в глубокую депрессию, он, конечно, не мог работать и перестал быть полезным для своей фирмы. Так что ему выплатили его долю, которую он истратил на отступные для Куки и на примирения с Юлией, а самого его попросту вышвырнули на улицу, несмотря на то, что более двадцати лет зарабатывали на его способностях и выжимали из него все, что только можно было выжать.

— Кондиционер не работает, — сообщила Куки, когда мы вошли в дом. — И тебе придется обойтись виски безо льда.

В тот момент мне хотелось бы обойтись каким-нибудь фруктовым напитком, пусть даже теплым, но возражать я не посмел. Я был сам не свой и очень расстроен предстоящим разговором с Чарли. Куки всенепременно будет при сем присутствовать, а это было хуже всего.

— Машарио! Виски! — крикнула Куки, в чем, собственно, не было никакой необходимости, так как Машарио даже на большом расстоянии читал мысли своей хозяйки и тут же появился в дверях с подносом.

В чем-то Машарио очень напоминал мне саму Куки. Заслужить его доверие тоже было совсем нелегко. Может, потому, что он вообще не верил белым, которые в его глазах служили символом угнетения, всех унижений и несчастий, пережитых им в своей жизни. Когда Куки была еще ребенком, Машарио служил у ее родителей. Крошка Куки его очень полюбила и бегала за ним по пятам совсем как собачонка. Машарио вечно ей что-нибудь рассказывал, пел песенки, а Куки всплескивала ручками и просила: „Еще, Машарио, еще!..“ В один прекрасный день Машарио исчез. Куки перестала есть и спать, плакала целыми днями. "Где мой Машарио?" — выспрашивала она без конца. "Машарио умер", — отвечали ей. — "Он больше не придет". И Куки, которая уже тогда умела все угадать и все знать, гневно топала ножками и срывалась на визг: "Машарио не умер, Машарио придет!" и стояла на своем насмерть. В конце концов она добилась своего. Машарио вернулся, несмотря на то, что он во время уборки разбил блюдо, из-за которого и должен был покинуть это состоятельное семейство.

С той поры Машарио и Куки стали неразлучны.

Машарио теперь взглянул на нее, и я вновь уловил оттенок недоверия, хотя знал, что лично ко мне это не относится.

— Мне кое о чем нужно переговорить с Чарли, — начал я через некоторое время, потому что мне хотелось поскорее покончить с этим делом.

— Знаю, — в ее голосе послышалась угроза. — По крайней мере, мне так кажется.

— Мадам, у меня очень мало времени, будьте так любезны, позовите его.

— Не позову, — отрезала Куки. — Его нет дома.

— Но мы же с ним договорились...

— Раз вы договорились, значит, придет, — перебила она меня. — Тебе придется подождать.

Тут Куки подошла к зеркалу и высыпала на себя примерно с килограмм пудры. Было ясно, что прихорашивается она не ради меня. Это означало, что Чарли наверно придет.

— Джо! — воскликнула она через минуту. — А что ты хочешь сказать Чарли?

— Мадам, это, знаете ли... — начал я выкручиваться.

— Что еще за „знаете ли“?! Выкладывай-ка все поскорее, Джо!

— Мы с Чарли заключили контракт...

— Знаю, — беспокойно перебила она. — Он что, не выполнил его?

— Да смотря с какой стороны. И выполнил, и не выполнил...

Куки уселась напротив, чтобы удобнее было смотреть мне прямо в глаза.

— Что за разговоры, Джо?! — рычала она разъяренно. Машарио тут же встал за ее спиной — само олицетворение личной охраны.

— Объясни мне все-все, Джо! Я ничего не понимаю!!!

— Чарли, мадам, должен был поймать для Чехословакии десять зебр Бёма и пять зебр Греви.

— Знаю, — сказала она сухо, а я вновь ощутил беспокойство в ее тоне. У меня было такое чувство, что за всем этим что-то скрывается.

— Он их поймал, но... Мадам, позвольте мне вам все объяснить! Чехословакия заинтересована только в солидной торговле.