Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Само собой, для проведения подобных исследований мы должны постичь биологию окружающих нас видов, то есть необходимо изучить тысячи видов членистоногих, встречающихся в домах (и еще десятки или даже сотни существ помельче). Сейчас человек расселился практически по всей земле, поэтому исследование организмов, встречающихся в его жилищах, приблизит нас к лучшему пониманию жизни в целом. Впрочем, впереди у нас еще очень много дел. Я подозреваю, что не более 50 видов синантропных членистоногих (не упоминая бактерий, простейших, архей и грибов) изучены достаточно, чтобы мы могли хотя бы предположить, чем они могут быть нам полезны. В общем, завидев летающее по дому насекомое, обратите на него внимание и вместо того, чтобы спрашивать, какой в нем толк, задайтесь вопросом, что вы могли бы придумать для него. Мы сами должны максимально использовать предоставляемые эволюцией возможности, а не ждать, пока природа сделает все за нас. Конечно, мы должны и охранять окружающие нас виды, чтобы не лишиться той помощи, которую они могли бы нам оказать.

Но, если после того, как я столько рассказал о полезных видах, живущих в наших домах, после того, как вы узнали, что существованию вина и пива мы обязаны насекомым, вашей первой мыслью при упоминании синантропных членистоногих остается: «Как же мне вывести эту гадость?» — вы не одиноки. В гробнице Тутанхамона была найдена мухобойка. Очевидно, подданные фараона были уверены, что даже в загробном мире, полном роскоши и всяких удовольствий, не обойдется без комнатных мух [200]. При жизни древние египтяне тоже использовали мухобойки и пестициды растительного происхождения [201]. Каждая человеческая культура изобретала свои способы борьбы с домашними членистоногими. Мы выиграли много крупных сражений с насекомыми, включая виды, приносящие очень серьезный вред. Вывоз бытового мусора и отвод сточных вод подальше от жилья привели к сокращению численности насекомых, питающихся нечистотами и распространяющих инфекции. С помощью москитных сеток удалось заметно сократить заболеваемость малярией и спасти много жизней. Тем не менее война в целом еще не выиграна, и впереди нас ждут большие неожиданности, в основном из-за того, что те виды, с которыми люди ведут самую отчаянную борьбу, способны очень быстро эволюционировать.

Вы можете начать интересоваться жизнью насекомых вокруг вас и признать, что они очень забавны, плохо изучены и, вероятнее всего, приносят не вред, а пользу. А можете объявить им войну. Современная борьба с насекомыми основана на применении химического оружия. Но, решаясь на химическую войну, имейте в виду: битва может никогда не закончиться. На каждый разработанный нами инсектицид атакуемые насекомые находят эволюционный ответ с помощью естественного отбора. Чем яростнее нападение, тем выше темпы эволюции. Насекомые эволюционируют быстрее, чем мы можем понять, как это происходит, не говоря уже о противодействии. И это повторяется раз за разом, особенно с теми видами, против которых мы бросаем все свои силы, такими как таракан-прусак ( Blattella germanica ).

Хлордан, первый инсектицид для борьбы с домашними тараканами, был применен в 1948 г. Этот чудодейственный препарат был настолько токсичен, что считался безотказным. И все же уже в 1951 г. в городе Корпус Кристи в штате Техас объявились тараканы, устойчивые к хлордану. Оказалось, что эти насекомые в 100 раз устойчивее к пестициду, чем их лабораторные собратья [202]. К 1966 г. некоторые прусаки выработали невосприимчивость к малатиону, диазинону и фентиону. Еще несколько лет спустя обнаружились тараканы, устойчивые к ДДТ. Едва появлялся новый инсектицид, как в течение нескольких лет, а иногда и месяцев, некоторые популяции прусаков приобретали невосприимчивость к нему. Иногда устойчивость к старому препарату лишь усиливала резистентность к новому. В таких случаях битва была проиграна, не успев начаться [203]. Однажды возникнув, устойчивые линии прусаков начинали распространяться и плодиться, несмотря на пестициды [204].

На каждое новое смертоносное изобретение химической промышленности тараканы давали зеркальный — и очень эффективный — ответ. Возникали новые линии насекомых, которые не только ухитрялись успешно избегать действия ядов, но даже как будто бы извлекали из них пользу. Но эти эволюционные ответы ничто в сравнении с тем, что не так давно было открыто совсем рядом со мной, в соседнем здании нашего университетского кампуса. История этого открытия началась более 20 лет назад, на другом конце страны, в Калифорнии, и в ней участвовали два главных героя — энтомолог Жюль Сильверман и семейка прусаков, получившая условное обозначение «Т 164».

Жюль изучал тараканов по долгу службы. Он работал в техническом центре компании Clorox в калифорнийском городке Плезантон [205]. Эта компания ничем не отличалась от других наукоемких производств, только с ее конвейера сходили не шоколадки, а разнообразные приспособления и химикаты для уничтожения животных. Жюль специализировался на борьбе с тараканами, в первую очередь тараканами-прусаками. Прусаки представляют собой всего лишь один из синантропных видов тараканов. Как выразился один эксперт по тараканам, с которым я как-то встретился на научной конференции, «вы собрали своих американских тараканов, а еще восточных тараканов, японских тараканов, дымчато-бурых тараканов, коричневых тараканов, австралийских тараканов, мебельных тараканов, ну и еще несколько других видов» [206]. Однако большинство из этих тысяч тараканьих видов, обитающих на Земле, в домах не водятся, да и в принципе не могли бы там выжить [207]. Лишь какая-нибудь «грязная дюжина» видов, как оказалось, имеет необходимые преадаптации, чтобы проникнуть в человеческие жилища и благополучно там устроиться. К примеру, некоторые из них способны к партеногенетическому размножению [208]. Это значит, что самки способны давать потомство без всякого участия самца [209]. Любой из синантропных тараканов имеет определенные приспособления для существования в закрытых помещениях, но таракан-прусак наделен ими в наибольшем количестве.

Оказавшийся на природе прусак практически обречен. Его или быстро съедят, или он погибнет от голода. Если ему удастся оставить потомство, оно будет слабым, болезненным и ни на что не годным. Вот почему нигде в мире вы не встретите «диких» популяций этого вида. Только у нас под боком прусак становится сильным и плодовитым, за что мы его так не любим. Таракан предпочитает те же условия, что и мы: чтобы в доме было тепло, не очень сухо, но и не слишком влажно. Он любит ту же пищу, что и мы [210]. Как и мы, тараканы могут даже страдать от одиночества [211]. Впрочем, при всей нашей нелюбви к прусакам, особенно бояться их причин нет. Конечно, тараканы могут разносить патогенные микробы, но не больше, чем ваши дети или соседи. До сих пор документально не подтвержден ни один случай, когда болезнь была бы вызвана микробами, распространяемыми тараканами, тогда как каждую минуту кто-то из нас заболевает, заразившись от другого человека. Самая серьезная проблема, связанная с прусаками, состоит в том, что, скапливаясь в больших количествах, они становятся источником аллергенов. В ответ на эту реальную и другие воображаемые неприятности мы тратим огромные средства на уничтожение тараканов.