Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Трудно сказать, когда именно началась великая война человека с тараканами. Их остатки очень плохо сохраняются и их редко находят при археологических раскопках (по крайней мере, по сравнению с жуками). Кроме того, основные усилия исследователей направлены на поиск способов борьбы с тараканами, а не на изучение их образа жизни. Ближайшими родичами прусаков являются два вида ориентальных тараканов, которые почти не встречаются в жилых помещениях. Эти насекомые хорошо летают, питаются листьями из лесной подстилки, и в некоторых местностях ученые и фермеры считают их полезными для сельского хозяйства [212]. Изначально прусаки, вероятно, походили на диких тараканов, но потом приспособились к существованию рядом с человеком [213]. В результате они утратили способность летать, стали быстрее размножаться и образовывать более плотные скопления, что, наряду с другими адаптациями, позволило им успешнее существовать в условиях, предпочитаемых людьми. Затем они начали свое расселение.

Считается, что прусаки широко распространились по Европе в ходе Семилетней войны (1756–1763), когда по континенту перемещались большие массы людей, перевозя с собой личные вещи, в которых могли прятаться тараканы. Какая именно нация «ответственна» за перевозку тараканов, до конца неизвестно [214]. Карл Линней, отец современной систематики, считал, что во всем виноваты немцы. Линней был шведом, а Швеция в Семилетней войне сражалась с Пруссией, поэтому Линней решил {22} , что название «прусский таракан» вполне подходит для этого отталкивающего насекомого [215]. К 1854 г. прусаки добрались до Нью-Йорка. Сейчас они живут по всей земле, от Аляски до Антарктиды, сопровождают людей всех национальностей и разъезжают на наших судах, автомобилях и самолетах [216]. Странно, что они до сих пор не проникли на орбитальные космические станции.

В тех местностях, где температура и влажность в человеческом жилье и транспортных средствах сильно зависит от времени года, прусаки сосуществуют в домах вместе с другими видами тараканов [217], некоторые из них (например, американский таракан), возможно, сопровождают человека еще с тех времен, когда мы жили в пещерах [218]. Зато в домах, где есть центральное отопление и вентиляция воздуха, рыжие тараканы определенно доминируют, вытесняя всех остальных. Например, до недавнего времени прусак был сравнительно редок почти на всей территории Китая. Когда в северной, довольно прохладной, части этой страны стали использовать отапливаемые грузовики, тараканы смогли вместе с ними продвинуться на север. Напротив, на жарком юге Китая они распространились вместе с грузовыми автомобилями, снабженными кондиционерами воздуха. Как в Китае, так и по всему миру, по мере перехода все большего числа домов на центральное отопление и кондиционирование, прусаки становятся все более многочисленными и вездесущими [219].

Двадцать пять лет назад, когда Жюль Сильверман поступил на службу в Clorox, численность прусаков была на подъеме. Задача Жюля состояла в разработке новых химикатов для борьбы с ними. В то время лучшим средством против них на рынке были ядовитые приманки, с которыми вы, вероятно, знакомы. Это сладкое угощение для тараканов, в котором содержится инсектицид. Такой способ помогает травить тараканов, не разбрызгивая яд по всему дому. Теоретически приманка может быть сделана на основе любого углевода, привлекающего тараканов: фруктозы, глюкозы, сахарозы или мальтотриозы. На практике в Соединенных Штатах традиционно использовалась глюкоза, благодаря ее дешевизне и высокой привлекательности для насекомых. Американские тараканы привыкли ею питаться. До половины их рациона состоит из углеводов, и большая часть приходится на долю глюкозы. Мы тоже употребляем ее в огромных количествах, например в виде кукурузного сиропа. Мы обещаем ребенку десерт, чтобы накормить его обедом, соблазняя тем же веществом, что содержится в смертельной наживке для тараканов.

Довольно скоро после начала работы в Clorox Жюль понял, что в помещении, где его приятель, полевой энтомолог Дон Биман, расставлял сладкие ловушки для тараканов, происходит нечто странное. Это была квартира Т 164. В этой квартире тараканы не умирали, когда Дон оставлял там наживку [220]. Раз за разом он увеличивал число приманок, но тараканы и не думали погибать. Когда ловушки с использовавшимся в то время ядом (гидраметилноном) ставили в лаборатории, тараканы из квартиры Т 164 гибли. Яд убивал их в лаборатории, но не в квартире. Дон сказал Жюлю, что это выглядит так, будто что-то отвращает тараканов от приманки. В лаборатории Жюль исследовал привлекательность отдельных веществ, содержащихся в приманке, для тараканов из колонии Т 164. Первое и самое очевидное объяснение заключалось в том, что прусаки избегают инсектицида, спрятанного в приманке. Однако поставленные Жюлем эксперименты показали, что дело не в пестициде. Не вызывали у насекомых отвращения и другие вещества в составе приманки, включая эмульгаторы, загустители и консерванты. Оставалось проверить только сахар в приманке — глюкозу, то есть сироп. Представлялось почти невероятным, чтобы прусаки стали избегать именно то, что они, как и большинство других видов животных, употребляли в пищу в течение многих миллионов лет. Но так и произошло на самом деле. Тараканы отказывались от глюкозы; они не просто ею пренебрегали, а избегали ее. Шарахались. При этом фруктоза сохраняла свою привлекательность для насекомых. Может статься, размышлял Жюль, эта конкретная популяция рыжих тараканов (которую так и назвали Т 164) вынесла уроки. Приобрела своего рода суперсилу. Одним словом, «фурия в аду ничто» {23} в сравнении с умным прусаком (не говоря уже о миллиардах умных прусаков).

Жюлю удалось проверить гипотезу о том, что тараканы способны к обучению. Если она справедлива, то их детишки — бледные, ничем не защищенные и глупые — должны, как и их внуки и правнуки, идти на приманку из глюкозы. Едва появившись на свет, они еще не имеют возможности хоть чему-нибудь научиться. Жюль проверил новоиспеченных тараканов: они отказывались от глюкозной приманки. Они ничему не учились; у них было врожденное отвращение к глюкозе. Оставалось одно объяснение: неприятие глюкозы — наследственный признак, появившийся в процессе эволюции. Чтобы выяснить, как именно наследуется этот признак, Жюль провел несложный генетический эксперимент, скрещивая тараканов, не любящих глюкозу, с обычными особями, а полученное потомство потом скрещивалось с одной из «нормальных» родительских форм. Этот эксперимент показал, что ген (или гены), определяющие отвращение к глюкозе, являются неполно доминирующими.

Илл. 9.1.Прусаки из колонии Т 164 Жюля Сильвермана, кормящиеся на кусочке арахисового масла (без добавления сахара) и тщательно избегающие богатого глюкозой земляничного джема. (Фото Лорен М. Николс.)