Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Флегр родился и работает в Праге. Здесь он прошел все этапы научной карьеры в области эволюционной биологии, провел несколько блестящих исследований, получил степень доктора наук и даже вытянул самый счастливый билет — получил место профессора в пражском Карловом университете. Именно в стенах этого университета он стал изучать паразитов. Сначала он исследовал Trichomonas vaginalis — простейшее, вызывающее трихомониаз человека. Потом, начиная с 1992 г., переключился на Toxoplasma gondii . Когда Флегр прочитал статью о гиперактивных мышах, крутившихся в беличьих колесах, он уверился, что Хэй прав и что паразиты действительно способны управлять процессами в мозгу своих хозяев. Это происходило, как он полагал, в самых разных уголках мира, везде, где зараженные токсоплазмой мыши становились легкой добычей кошек — на благо самому паразиту. Трудно сказать, почему Флегр так легко поддался идее Хэя; еще труднее объяснить, что заставило его задуматься, не заражен ли он сам, подобно гиперактивным мышам из шотландского эксперимента.

Флегр начал отмечать и записывать все необычные особенности своего поведения. В каком-то смысле он действительно чувствовал себя, как инфицированная мышь. Он, правда, не бегал быстрее других людей по беговой дорожке, но некоторые особенности его поведения были не очень обычными. Будь Ярослав мышью, он вероятнее всего был бы съеден кошкой, а если бы вел жизнь первобытного человека, то быстро стал бы жертвой хищника покрупнее. Возможно, помимо гиперактивности, токсоплазма снижает у мышей чувство осторожности и они более склонны к риску. Не случилось ли нечто подобное и с ним? Однажды в Курдистане Флегр оказался в ситуации, когда вокруг него свистели пули, а он даже не думал о смертельной опасности. В своей родной Праге он, очертя голову, перебегает улицу даже с самым оживленным движением, увертываясь от машин под визг тормозов и тревожные гудки. Не так ли ведет себя инфицированная мышь, высовываясь из укрытия? В эпоху коммунистического режима он столь же бесстрашно высказывал самые опасные идеи, ничуть не беспокоясь о том, что за это можно заплатить тюремным заключением или кое-чем похуже. Чем объяснить все это? Флегр думал, что он, возможно, тоже заражен и, находясь под контролем паразита, столь же бессилен повлиять на происходящее, как Грегор Замза, герой «Превращения» Кафки.

Едва ему пришла в голову эта мысль, Флегр сразу же сдал анализы на токсоплазмоз. И оказалось, что да, в его крови обнаружились антитела к этому паразиту. В прошлом он был заражен. Это заставило его задуматься, какие поступки он совершал по своей воле, а какие были импульсивными действиями, продиктованными паразитами. Уже то, что такая безрассудная идея пришла ему в голову, могло свидетельствовать о могуществе паразитов. Подобная концепция могла сделать Флегра маргиналом в глазах его зарубежных коллег. Мысль и впрямь казалась абсурдной, но ведь дело было в Праге, пристанище самых диких идей.

К тому времени, когда Ярослав Флегр заинтересовался токсоплазмой, ученые уже довольно много успели узнать об этом паразите. Как отмечали Хэй с коллегами, Toxoplasma gondii заражает домовую мышь ( Mus musculus ). Но токсоплазма может жить и в других видах синантропных грызунов, таких как серая ( Rattus norvegicus ) и черная ( Rattus rattus ) крысы [247]. Это простейшее способно паразитировать в гекконах, а также поражать свиней, овец и коз. Эти животные заражаются паразитом, если случайно заглатывают воду или частички почвы, в которых содержатся его ооцисты (термин, лингвистически родственный «оотеке»; от греч. oon — «яйцо» и cyst — «пузырь»). После этого в теле хозяина разворачивается настоящая древнегреческая драма или по крайней мере драма, которую можно описать греческими словами. В желудке, под действием пищеварительных ферментов, твердая стенка ооцисты разрушается и наружу выходят спорозоиты — паразиты первой стадии развития (от греч. sporo — «семя» и zoite — животное), которые оказываются в кишечнике хозяина. Там они проникают внутрь эпителиальных клеток, выстилающих кишечник изнутри, внутри которых превращаются в тахизоитов ( tachy от греч. «быстрый»). Тахизоиты быстро делятся, а когда клетка, в которой они живут, погибает и ее стенки лопаются, они выходят наружу и, распространяясь через кровяное русло, заселяют клетки в других тканях тела. В конце концов иммунная система хозяина начинает с ними борьбу, и тогда паразиты принимают другую форму — брадизоитов (от греч. brady — «медленный»), которые прячутся внутри клеток хозяина, в нервной, мышечной и других тканях, и терпеливо ждут, когда их хозяин будет съеден.

Паразит ждет, поскольку для завершения своего жизненного цикла он должен оказаться в кишечнике кошки. Toxoplasma gondii это протист [248]. Как и многие другие виды протистов, чтобы приступить к половому размножению и производить ооцисты, токсоплазма нуждается в очень специфических условиях. Она не может размножаться в почве или в организме грызунов, гекконов, а также свиней и коров (в которых тоже может случайно оказаться). Это очень привередливое существо, способное любить и давать потомство лишь в слизистой оболочке внутреннего эпителия кошачьего кишечника. Там и только там (и нам еще рассказывают, как это трудно — найти любовь через интернет!) Какой именно это будет вид кошек, неважно, главное, чтобы это были кошки. Сейчас установлено, что размножение токсоплазм может происходить в организме 17 видов семейства кошачьих. Таким образом, жизненный цикл Toxoplasma gondii полностью зависит от ряда весьма маловероятных событий, причем эти события должны произойти в определенной последовательности. Эта зависимость — очень важная особенность, определяющая жизненный цикл данного паразита.

После встречи и соития в кошачьем кишечнике самец и самка токсоплазмы производят множество новых ооцист. По фекальной магистрали кошачьих внутренностей ооцисты съезжают вниз и выбираются наружу в окружающую среду. Даже небольшой кусочек кошачьего кала может содержать до 20 000 000 ооцист, таких же живучих, как семена растений. Никому невидимые, они могут провести месяцы и целые годы в ожидании, что их проглотит мышь или другое животное. На нашей планете проживает порядка миллиарда кошек, и, даже если только одна десятая из них заражена токсоплазмами, это значит, что в данный момент не менее 300 трлн покоящихся ооцист ждут себе спокойненько, чтобы их съели. По самой осторожной оценке, количество ооцист Toxoplasma gondii сейчас в 760 раз превышает количество звезд Млечного Пути, прямо-таки целая галактика паразитов! [249]

В условиях, когда мыши, крысы и кошки встречаются в большом количестве, как это было, например, в зерновых амбарах Месопотамии, у токсоплазм неплохие шансы на завершение жизненного цикла. Тем не менее любая популяция паразитов способна увеличить эти шансы, повышая вероятность того, что грызуны, их промежуточные хозяева, будут съедены кошками. Все это было уже в общих чертах известно Хэю, который догадался, что паразит способен манипулировать поведением мышей. Как показали последующие исследования, эта догадка была абсолютно верна.