Дэвид Райх - Кто мы и как сюда попали [Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом]

Вот на Великой Китайской равнине сформировались две основные земледельческие культуры – популяции-призраки в долинах Янцзы и Хуанхэ – и начали расселяться по всем направлениям, смешиваясь, куда бы ни пришли, с местным населением, осевшим в этих местах еще тысячу лет назад.

Население Тибетского нагорья служит одним из примеров этой экспансии. В геномах тибетцев две трети составляет наследие той же предковой популяции-призрака из долины Хуанхэ, что и у хань (с этой популяцией на Тибет пришло земледелие). Оставшаяся треть происходит, вероятно, от ранней ветви восточноазиатов, которая соотносится с местными тибетскими охотниками-собирателями 36 .

Другой пример – японцы. В течение многих десятков тысяч лет на Японском архипелаге хозяйничали в основном охотники-собиратели, но около 23 столетий назад сюда с материка пришло земледелие; оно ассоциировано с археологической культурой, явственно схожей с синхронными культурами Корейского полуострова. Генетика подтвердила, что распространение сельского хозяйства на острова архипелага шло за счет миграции. Наруя Сайтоу с коллегами выяснили, что нынешние японцы представляют смесь двух предковых, чисто восточноазиатских популяций, разделившихся еще в глубокой древности: 80 % от древних фермеров, связанных родством с корейцами, и 20 % от охотников-собирателей, имеющих отношение к сегодняшним айнам 37 , живущим на самом севере Японского архипелага. Этот вывод был подтвержден с помощью моделирования. По длине тех сегментов в ДНК, которые достались нынешним японцам от древних фермеров, мы с Сайтоу рассчитали, как давно произошло это смешение: оказалось, около 16 столетий назад 38 . А это существенно позже, чем прибытие первых фермеров на острова, то есть понадобились сотни лет, чтобы преодолеть сегрегацию между местными охотниками-собирателями и прибывшими на острова фермерами. Наши оценки совпадают по времени с периодом кофун, когда страна впервые объединилась под общим управлением, запустив, вероятно, процесс гомогенизации населения (гомогенность характерна для большей части сегодняшней Японии).

Рис. 23.50–10 тысяч лет назад группы охотников-собирателей становились многочисленными и разнообразными и распространялись к северо-востоку в направлении Америки, а также к юго-востоку – к Австралии. К 11-му тысячелетию до н. э. эти две ветви изначальной радиации (одна закрепилась в северной долине Хуанхэ, другая – в долине Янцзы) независимо развили земледелие, а затем 5 тысяч лет назад стали расселяться по всем направлениям. Их смычка на территории Китая сформировала градиент северного и южного наследия, который можно увидеть в геномах нынешних хань.

Исследователи истории Юго-Восточной Азии имеют в своем арсенале и древнюю ДНК. В 2017 году в моей лаборатории выделили ДНК из скелетных останков людей из местонахождения Ман-Бак во Вьетнаме возрастом почти 4 тысячи лет. В этом местонахождении в погребениях рядом расположены скелеты с различной морфологией. Есть такие, которые по наружным признакам тяготеют к морфологии скелетов древних земледельцев из долины Янцзы и современных восточноазиатов, а есть и похожие на прежних местных охотников-собирателей 39 . Марк Липсон из моей лаборатории показал, что все вьетнамские образцы, которые мы анализировали, по генетике являются смесью двух рано разделившихся линий – восточноазиатской и “популяции-призрака реки Янцзы”, причем доля последней у некоторых людей из Ман-Бак заметно повышена, а у других, наоборот, понижена. У основной группы индивидов из Ман-Бак пропорция этих двух линий примерно та же, что и в отдельных группировках нынешних носителей австроазиатских языков. Полученные результаты согласуются с предположением, что австроазиатские языки распространялись за счет продвижения рисоводов из Южного Китая и по ходу миграции происходило смешение с местными охотниками-собирателями 40 . Даже и сегодня крупные популяции носителей австроазиатских языков в Камбодже и Вьетнаме имеют заметную, хотя и меньшую, долю наследия охотников-собирателей.

Генетическое влияние расселения популяций, говоривших на австроазиатских языках, не ограничивается сегодняшним ареалом этих языков. Так, как выяснил Липсон уже в другой своей работе, в Западной Индонезии, где преобладают австронезийские языки, существенная часть генетического наследия происходит от той же линии, что и у носителей австроазиатских языков на материке 41 . На основе своих результатов Липсон предположил, что в Индонезию первыми, должно быть, пришли люди, говорившие на австроазиатских языках, а вслед за ними появились австронезийские носители уже со своим генетическим наследием. С такого ракурса становится понятным наблюдение лингвистов Александра Аделаара и Роджера Бленча, что в словаре жителей Борнео, в целом австронезийском, встречаются заимствования из австроазиатских языков 42 . С другой стороны, результаты Липсона можно объяснить иначе: например, фермеры, говорившие на австронезийских языках, попали в Западную Индонезию непрямым маршрутом, смешавшись по пути с местными австроазиатскими популяциями.

Самым ярким примером продвижения фермеров из сердца Восточной Азии на периферию является австронезийская экспансия. На сегодняшний день на австронезийских языках разговаривают в обширной области, включающей сотни удаленных тихоокеанских островов. Общая картина, которая складывается из археологических, лингвистических и генетических данных, показывает, что примерно 5 тысяч лет назад материковое земледелие выдвинулось на Тайвань, где сейчас имеет хождение самая древняя ветвь австронезийских языков. Эти фермеры распространились дальше на юг, 4 тысячи лет назад достигнув Филиппин, а затем продолжили южный вояж, добрались до большого острова Новой Гвинеи, а также до множества более мелких островов к востоку от него 43 . К тому времени, как они отправились прочь от берегов Тайваня, у них уже были, вероятно, каноэ с боковыми балансирами, бревнами по бортам, обеспечивающими устойчивость лодки на высоких волнах, – на таких лодках уже можно было пускаться в открытое море. Около 33 столетий назад на востоке Новой Гвинеи появились мастера особой керамики, называемой лапита, а вскоре после этого они распространились дальше по островам Пацифики, быстро достигнув острова Вануату, находящегося в 3 тысячах километров от Новой Гвинеи. Чтобы оттуда добраться до западных Полинезийских островов, включая Тонга и Самоа, у них ушло всего несколько столетий. Затем, взяв долгую паузу, 12 столетий назад эти люди оказались на последних пригодных для жизни островах – на Новой Зеландии и Гавайях, а через три столетия и на острове Пасхи. Австронезийская экспансия на запад была не менее впечатляющей: не позже 13 столетий назад люди добрались до Мадагаскара, расположенного в 9 тысячах километров на запад от Филиппин. Все это объясняет, почему практически по всей Индонезии и на Мадагаскаре люди говорят на австронезийских языках 44 .