Оганес Бароян - Блики на портрете

Вирус живет в их организме в условиях постоянно действующего «иммунологического надзора», а это значит, что у них общая эволюция. В ходе ее вирус «научился» заражать животное в такое время, когда ничто не мешает ему благополучно распространяться дальше, от «хозяина» к детям. И животное приспособилось к вирусу таким образом, что опухоли возникают не слишком рано после появления потомства. Это выгодно и вирусу: ведь с ранней гибелью «хозяина» прекратился бы и род вируса…

Нам же важно, что иммунная система животного не воспринимает онкогенный вирус Биттнера как чужака и поэтому не восстает против него. Вот откуда «парадоксы» в экспериментах американской и новосибирской лабораторий.

Если рассуждения Грунтенко и его товарищей верны, то из них следует важный практический вывод: для опухоли, вызванной «природными» вирусами, и рака, возникшего непредвиденно (под влиянием чужеродных онкогенных вирусов, химических канцерогенов, мутаций), нужны совсем разные методы иммунологической профилактики и лечения. Быть может, этот вывод, несмотря на внешнюю простоту, носит своего рода «взрывчатый» характер: если учесть, что вирус Биттнера представляет клан так называемых онкорнавирусов, то есть онкогенных РНК-содержащих. А их считают главными претендентами на участие в возникновении опухолей у человека.

Более 70 лет назад в Вене произошло событие, эхом откликнувшееся во многих лабораториях мира.

15 ноября 1909 года павиану и макаке привили эмульсию спинного мозга ребенка, только что погибшего от полиомиелита. Через несколько дней паралич сразил обеих обезьян, а одна из них на восьмой день умерла.

В том же году в лаборатории И. Мечникова в Институте Пастера было доказано, что вирус полиомиелита проходит через мельчайшие, микроскопические фарфоровые фильтры. И фильтрат содержит губительную сущность детского паралича. Исследователь беспрерывно перепрививал с мозга на мозг обезьян вирус, который затем доказывал свою агрессивность в очень убедительных экспериментах.

Однако впереди был долгий путь до середины XX столетия, когда получили сначала убитую, потом живую вакцину против полиомиелита.

Три десятилетия назад мир медицины отметил рост детского паралича, перед которым вирусологи в то время были практически бессильны. Возбудителей его выделяли от обезьян с огромным трудом и в чрезвычайно малых количествах, но нечего было и думать о приготовлении из них вакцины, слишком трудно культивировать вирус полиомиелита в организме лабораторных животных…

Прошло десять лет. Эти годы дали вирусологии знаменитый метод тканевых культур, о котором мы еще скажем.

На колониях клеток, нормально живших вне организма, разработали надежные способы выращивания вируса полиомиелита, научились быстро и продуктивно создавать против него вакцины.

Это огромная удача науки и счастье людей, что упорные работы в лабораториях разных стран по изучению вируса, поражающего серое вещество спинного мозга, привели наконец к желаемому результату. И сегодня мы вновь и вновь с благодарностью произносим имена американских и советских ученых Д. Солка, А. Сейбина, М. Чумакова, А. Смородинцева и всех других, сыгравших важную роль в разработке вакцин против полиомиелита.

Введение в практику этих вакцин, предупреждающих детский паралич, позволило не только быстро снизить заболеваемость (а она к середине нашего столетия стала национальным бедствием во многих странах Старого и Нового Света), но и практически ликвидировать полиомиелит в Советском Союзе…

Живую вакцину, изготовленную в нашей стране, направляли и в разные концы света — для спасения детей Азии и Африки.

Вирусные болезни известны с глубокой древности. Но ни Дженнер, давший в XVIII веке человечеству вакцину против оспы, ни Пастер, в конце XIX века положивший начало спасению тысяч жизней от бешенства, не знали и не думали, что инфекции, которым дали столь решительный бой, коренным образом отличаются от других заразных болезней, ученые не знали о вирусной природе изучаемых болезней.

Но вот на дворе уже 1892 год. Мы запомним его как дату рождения новой ветви микробиологии. Ветвь эта — вирусология — столь быстро развивается, что всего за несколько десятилетий основной, родоначальный ствол стал восприниматься как бы в ее тени.

Все началось с того, что русский ботаник Д. Ивановский, изучая растения табака, пораженные мозаичной болезнью, и пропуская их сок через фарфоровые фильтры, убедился, что и после этого жидкость продолжает оставаться заразительной для растений. Это обстоятельство — факт заразительности, ядовитости фильтрата — ученый запечатлел во введенном в научный обиход слове «вирус», что означает по-латыни «яд».

Но о том, что вирус табачной мозаики благополучно минует все барьеры, способные стать препятствием другим живым микробам, со всей определенностью сказал голландский ботаник и микробиолог М. Бейеринк. В 1898 году он проделал те же опыты, что и Ивановский, и пришел к этому важному выводу.

В 1903 году доказали фильтруемость вируса бешенства.

И далее целых 30 лет фильтруемость — способность проникать через перегородки, задерживающие всех других микробов, — служила главной характеристикой вирусов. Потом стали ясны и многие другие удивительные свойства, выделявшие их среди всех обитателей микромира.

О том, что вирусы переносят генетическую информацию от вида к виду, мы уже говорили. (Между прочим, удивительное свойство вирусов — умение преодолевать видовые барьеры — было предсказано академиком Зильбером.) Теперь появились данные, что вирусы способны генетическую информацию повреждать.

Недавно в их «личное досье» внесли следующее: вирусы гриппа, энцефалита, гепатита, кори могут повреждать генетический аппарат клетки столь же существенно, что и значительные дозы облучения. Иными словами, вирус способен выступать в роли мутагена, фактора, вызывающего мутации, изменения хромосом, которые закрепляются наследственно. В этом плане пока еще гипотетическому вирусу приписывают даже роковую роль в возникновении диабета у людей молодого возраста.

И еще: клетки животных, оказывается, способны плодить вирусы — своих извечных врагов!

Словом, вирус не устает являть нам чудеса.

Я помню, как однажды Зильбера попросили определить, что такое вирус. Создатель вирусно-генетической теории рака после некоторого раздумья ответил: «Вирусы — это вирусы. Вот и все». В ответе этом заключен немалый смысл…