Оганес Бароян - Блики на портрете

Что же касается шакала, то это уже другая история. Несколько лет назад в Брайтоне был передвижной зоопарк. Среди множества экзотических зверей где-то в углу приютилась клетка с шакалом, но именно она вызывала наибольший интерес. А все из-за подписи под ней, которую я воспроизвел на картине, — про лунную ночь…

Далее под клеткой шла приписка, уведомлявшая, что объяснение по этому вопросу стоит один шиллинг. Любопытствующая публика, как водится, рвалась узнать, что все это значит, и обращалась к стоящему поодаль человеку. Собрав шиллинги, человек этот надевал темные очки и, напуская на себя необыкновенную ученость, начинал рассказывать об особенностях шакала как хищника. А в заключение говорил: «Что же касается вопроса, почему шакал нападает на домашних животных в лунную и не лунную ночь, науке пока об этом ничего не известно».

Публика расходилась, подавленная сложностью научного вопроса и извилистыми путями познания…

А местная пресса потом долго потешалась над этим случаем…

Работая над проблемой интерферона, я обратил внимание, — продолжал Айзекс свой рассказ, — что вирус гриппа в опытах хорошо «работает» зимой и значительно хуже летом. Это мне показалось интересным, хотя объяснить причины я не мог. Черт дернул меня рассказать об этом наблюдении на нашей малой научной конференции. Стоило мне совершенно серьезно упомянуть относительно зимы и лета, как один мой друг с невозмутимым спокойствием спросил: «Слушай, Айзекс, а как вирус работал в лунную ночь?» В зале поднялся гомерический хохот, история с шакалом успела обойти всю Англию. Начались выкрики: «А в не лунную? Айзекс, а?!»

Я понимал, что единственный выход — начать смеяться самому. Обсуждение доклада, к которому я серьезно готовился, было сорвано. Такова история карикатуры с шакалом.

Уже потом, вспоминая этот рассказ, я думал о том, что грустное и смешное так часто соседствует в науке, а скептические вопросы нередко подталкивают к ценнейшим находкам.

К сожалению, Айзекс рано, в расцвете сил ушел из жизни. И он не узнал, что интерферону суждена дорога в жизнь и очень интересная судьба, в частности, благодаря работам советских ученых, академиков АМН СССР З. Ермольевой и В. Соловьева.

Интерферон, наверное, требует специального и обстоятельного рассказа. Здесь я упомяну лишь о появившихся недавно за рубежом сообщениях. Этот белок собираются получать в больших количествах методом микробиологического синтеза, встраивая соответствующие гены в кишечную палочку, широко распространенную в природе и весьма популярную у экспериментаторов бактерию. Они называют ее «дрозофилой молекулярной биологии»…

Вирусы вызывают сотни болезней животных, растений и даже бактерий. На их долю приходится и свыше 500 — более половины всех известных инфекционных заболеваний современного человека, и среди них такие грозные, как оспа, бешенство, полиомиелит.

Однако своеобразным рекордсменом среди вирусов — по числу своих жертв — был и остается возбудитель гриппа. Первенство он держит с 1918 года, когда «испанка» унесла 20 миллионов мужчин, женщин и детей. С тех пор человечество внимательно и с опаской следит за появлением вируса гриппа на всех континентах. Грипп, как ни горестно признаваться в этом в последней четверти XX столетия, по-прежнему остается так называемой неуправляемой инфекцией.

А более 30 лет назад казалось, что победа близка. В 1949 году были получены первые образцы противогриппозной вакцины. Испытания ее в лаборатории обнадеживали. Считалось, что через 3–4 года начнется планомерное, победоносное наступление на грипп.

К этому времени появились уже первые успехи в профилактике полиомиелита. Они внушали уверенность в близкой победе над гриппом. Небо над вирусологией стало ясным и лучезарным. Если бы не два маленьких облачка: гриппоподобные заболевания непонятной природы и замеченная в те годы странная изменчивость вируса гриппа. К тому же массовые испытания противогриппозной вакцины не дали желаемого результата: эффективность ее, к сожалению, оказалась не так высока, как хотелось бы.

Сразу же оговорюсь: источники эпидемий гриппа — вирусы типа А и В. С вирусом А связаны наиболее крупные эпидемии, синхронно повторяющиеся во многих странах мира с промежутками от одного до трех лет (в последнее время эпидемии гриппа А возникают почти ежегодно!). А эпидемии, вызванные вирусом типа В, носят более ограниченный характер и повторяются с интервалом в 3–4 года. Поэтому, рассуждая о гриппе, мы сосредоточимся на вирусе А, который появляется в одной из своих разновидностей (о них будет сказано позднее) среди людей и причиняет им наибольший урон.

Постепенно два облачка разрастались в тучу: кроме гриппа, среди людей продолжали разгуливать гриппоподобные заболевания (сейчас уже известно более сотни их возбудителей). Стала понятна и одна из главных причин недостаточной эффективности вакцин: вирус гриппа довольно быстро менял свое обличье.

Существо этой изменчивости было расшифровано сравнительно недавно. «Верхнее платье» вируса — его «выходной», а точнее, «входной» костюм чрезвычайно практичен. Его можно было бы назвать и «охотничьим» костюмом: он прекрасно приспособлен для охоты на клетку. «Сшит» костюм из двух основных белковых материалов — гемагглютининов (с их помощью вирус прикрепляется к поверхности клетки — жертвы) и нейраминидаз (чьи ферменты снимают стражу у крепостных ворот, когда вирусу нужно проникнуть в клетку, а затем и выйти из нее).

Но и организм встречает вирус «по одежке»: именно белковая оболочка — сфера приложения защитных сил. Стоит смениться хоть какой-то части белкового одеяния вируса, и ранее выработанные антитела уже недействительны.

Как же часто происходит смена вирусной «моды»? Примерно раз в десять лет (иногда и реже, но достаточно ритмично) вирус гриппа меняет свой белковый туалет, вернее, какую-то его часть. Интересно, что ничего подобного не наблюдается среди других вирусов.

Белковые оболочки вируса «печатаются» в клетках жертвы по заказу, а точнее — по приказу вирусной нуклеиновой кислоты. Что же заставляет ее менять свои предыдущие команды? Здесь-то и заключена загадка.

Сейчас мне предстоит рассказать вам о двух противоборствующих точках зрения на природу изменчивости вируса гриппа.

Вот первая из них.

В лабораторных экспериментах чувствительные клетки заражали вирусом гриппа с разными нейраминидазами. В результате получили не только точные копии исходных вирусов, но и вирусы с перегруппированными фрагментами.