Сергей Савельев - Нищета мозга

Во-вторых, скрытые личные правила соблюдения или умелой имитации социальных законов модифицируют природу решения и скрывают истинные побуждения.

В-третьих, огромная индивидуальная изменчивость структурной организации мозга вносит бесконечное разнообразие в конкретные решения.

Таким образом, три взаимосвязанных слоя адаптации и модификации поведения надёжно скрывают сущность принятия решения. При таком числе одновременно надетых масок спрятать инстинктивно-гормональный произвол коры большого мозга можно без особого труда, что и происходит в повседневной жизни. Публичная имитация соблюдения социальных законов, подражание благородным поступкам в сочетании со скрытой инстинктивно-гормональной мотивацией поведения дают превосходные материальные результаты. В этом случае мы имеем дело с классической адаптацией, которую осуществляет прекрасно приспособленная к этим занятиям кора полушарий большого мозга. На самом деле такому обывателю абсолютно безразличен рассудочный смысл любого социального события: имеет значение только скрытая биологическая составляющая, одинаково привлекательная для коммунистов, фашистов, пацифистов и капиталистов.

Инстинктивно работающей коре важны только размеры биологических преимуществ, а не их абстрактная ценность. Для новой коры такие отвлечённые понятия, как порядочность, честность, долг и ответственность, имеют лишь условное значение. О них вспоминают только в острой ситуации, когда публичное обсуждение подобных тем может привести к биологически значимым потерям. Во всех остальных случаях инстинктивно-гормональный контроль за поведением человека со стороны похотливой коры биологически успешен и проверен длительной эволюцией гоминид.

Все эти рассуждения не имеют никакого отношения к той части населения, которая пытается разобраться в собственных парадоксах мышления, поведения и странностях устройства общества. Этих людей очень немного, а их роль в сиюминутной жизни любого государства исчезающе мала. Именно это меньшинство является носителем структурообразующих принципов социальной эволюции, которые для большинства обывателей выглядят лживыми и ненужными. Гадкое, но очень изобретательное меньшинство всё время мешает «отдыхать и расслабляться», привольно есть, размножаться и выбирать главного бабуина.

Откуда берутся эти абиологические отщепенцы и почему добропорядочные обыватели вынуждены соблюдать их противные правила и законы? Причина этой ужасной несправедливости кроется в изменчивости человеческого мозга, позволяющей иногда появляться настоящим мыслителям. Определить мыслителя не очень сложно, поскольку он способен регулярно думать не только о пище, размножении и доминантности. Если подобная деятельность не приводит даже к отсроченным биологическим результатам, то можно предположить, что вы столкнулись со здравомыслящим интеллектуалом или душевнобольным человеком. Вполне понятно, что подобный типаж будет вынужден соблюдать некий набор обезьяньих правил, хотя бы из чувства самосохранения. Однако при внимательном наблюдении быстро выяснится, что его деятельность эгоистична только внешне. Скрытая активность, направленная на решение рассудочных, а не биологических задач, обычно выдаёт таких странных людей. Справедлив и обратный вывод, поскольку публичные борцы за общечеловеческие ценности обычно являются тщательно замаскированными бабуинами.

Появлению особей с признаками здравомыслия мы обязаны той же коре, которая регулярно делает нас лживыми и похотливыми мартышками. Все различия сводятся к индивидуальной изменчивости полей и подполей, предопределяющих индивидуальные особенности мозга и поведения (Савельев, 2012). Иногда, в результате случайной комбинаторики структур мозга, может появиться человек, осознающий свою биологическую сущность. Тогда возникает небольшая вероятность того, что он сможет придумать, как её ограничить новым, ранее неизвестным способом. В самом невинном случае жизнь такого человека может завершиться созданием необычного социального правила или закона. В самом плохом (для обывателей) — началом нового цикла отбора мозга, принудительно отдаляющего человечество от его обезьяньего прошлого.

Существуют две основные причины появления рассудочного меньшинства. С одной стороны, это индивидуальная изменчивость мозга. С другой — продолжительный искусственный отбор мозга человека по особенностям поведения. Если с изменчивостью мозга существует относительная ясность, то проблема искусственного отбора требует некоторых пояснений.

Любая, даже самая примитивная, социальная система приматов формируется для решения биологических задач. Однако эти задачи невозможно решить без взаимодействия между особями и формирования небольшого числа простых правил, позволяющих сохранять преимущества сообщества. В состав таких правил входит регуляция питания, размножения, защиты, миграции и иерархических взаимодействий между отдельными особями. Следовательно, пользоваться мозгом, который приспособлен решать только пищевые и половые задачи, крайне затруднительно. По этой причине в архаичном сообществе постепенно сложились разнообразные социальные приёмы снижения агрессии, внутривидовой конкуренции за пищу и половой гиперактивности. Эти правила были столь значимы для эволюции наших предков, что сохранились до наших времён в виде не очень гуманных традиций и социальных ограничений.

Для борьбы с половой направленностью мышления человечество взялось изобретать как физические, так и социально-умозрительные приёмы. Самый простой способ был очевиден — физическая кастрация, уменьшающая избыток сексуальности, а заодно снижающая интеллектуальные способности. У женщин потери в сообразительности не столь заметны, как у мужчин, что до сих пор делает женскую кастрацию крайне популярной на Африканском континенте. Этот приём при необходимости распространялся на мужчин как средство профессиональной специализации и избавления от ненужных мыслей.

Другой вариант контроля за корой любви построен на социально-коммуникационном подходе. Его сущность состоит в том, что в рамках любой религиозной модели отказ от плотских утех приносил человеку доминантные преимущества. Уважение верующих к самоистязаниям, отшельничеству, жестоким постам и другим проявлениям индивидуальной исключительности всегда было огромным. По сути дела, демонстрационный отказ от животных принципов существования поощрялся как духовное подвижничество. Это немного странно выглядит, поскольку к подвигу относят элементарную половую и социальную сдержанность. Духовным достижением считается героическое выполнение несложного свода правил, немного отделяющих нас от самых примитивных животных этой планеты. Ценность подобных подвигов условна, так как в религиях сохранена внешняя форма поступков, но давно утрачено их рассудочное содержание. В настоящее время их суть сводится к извращённым формам демонстрации собственной исключительности. При этом в основе действий лежат инстинктивное снижение расходов на содержание собственного мозга и подмена личной ответственности следованием правилам и внешним обстоятельствам.