Карл Циммер - Она смеется, как мать [Могущество и причуды наследственности] [litres]

«Эти несостыковки незначительны только потому, что касаются деталей», – писала Роуз в журнале New York Review of Books в 1976 г. Ее беспокоило, что они могли быть симптомами более глубокого дефекта, пронизывающего всю книгу. «Они столь многочисленны, что сводят на нет правдоподобность основной линии, в которой сомнений быть не должно», – предупреждала Роуз.

Сначала Хейли не реагировал на подобную критику, но вопросы не прекращались. Он попытался защитить «Корни», описав свои многолетние исследования в ходе сбора материала для книги. Иногда, уклоняясь от вопросов, он называл «Корни» документальным романом [403] Page 1993. .

Но его оппоненты становились все более настойчивыми. Два писателя подали на Хейли в суд, обвиняя его в заимствовании больших фрагментов из их произведений. Одно из дел Хейли уладил, заплатив 650 000 долл. отступных [404] Nobile 1993. . Но даже хуже, чем плагиат, было понимание, что генеалогические связи, описанные в книге, не выдерживают тщательной проверки. Одна специалистка по африканской устной истории разыскала гриота, с которым встречался Хейли, и поняла, что тот никак не мог знать подробностей о жизни мальчика Кинте в XVIII в. [405] Wright 1981. Гриот просто рассказал Хейли то, что тому хотелось услышать. Профессиональные генеалоги предъявили целый список ошибок, избирательных трактовок и самообмана [406] См.: Mills and Mills 1984; Mills and Mills 1981. . Они пришли к выводу, что нет никаких доказательств того, что Кунта Кинте – это Тоби или что Тоби был предком Алекса Хейли.

Тем не менее история оказалась столь значима, что у нее появилось много защитников. Те, кто проверял достоверность фактической информации, доказывали защитники, проигнорировали важность книги для читателей, ее значение в изменении их отношения к прошлому. «Внезапно белые американцы обратили внимание на ужасы того периода, который пытаются приукрасить в большинстве школьных учебников, – сказал афроамериканский журналист Кларенс Пейдж. – Внезапно черные американцы начали задавать своим старикам беспощадные вопросы о прошлом, о котором так много стариков не хотело говорить и так много нас, их детей, не хотело слушать» [407] Page 1993. .

На кинокритика Юджинию Кольер эти аргументы не произвели впечатления. Она все еще чувствовала себя обманутой. «Я убеждена, что Хейли продался», – сказала она в 1979 г. [408] Mills 1984, p. 41. Она обвинила Хейли, что он разбогател, спекулируя на том, чего болезненно лишены афроамериканцы. «Думаю, – писала Кольер, – я отдала бы почти все, что у меня есть, ради того, чтобы узнать, кем были мои африканские предки».

«Корни» вызвали еще один генеалогический бум, причем не только среди афроамериканцев, но и у белых. Сначала эти новые любители генеалогии могли проглядывать лишь те же старые папки в библиотеке, те же церковные записи и листы переписи, которые уже были просмотрены до них. Но к концу XX в. новым мощным инструментом для поиска стал интернет. Правительства и церкви размещают имеющиеся записи в сети. Любители генеалогии делятся друг с другом своими открытиями на форумах и через новые сообщества. По некоторым оценкам, генеалогия сейчас стала второй по популярности темой поиска в интернете [409] Falconer 2012. . Выше в рейтинге только порнография.

До эпохи интернета мое собственное семейное древо выглядело как расколотый вяз, наполовину съеденный насекомыми. Если моя мать могла проследить Гудспидов и других предков до пуританских колоний и Англии, о предках с отцовской стороны мы знали очень мало. Однако в сети оказалось множество подробностей о той стороне семьи. Мои родственники детально, с фактами в руках описали, как мой прадедушка Яков Циммер прибыл с Украины в Ньюарк в 1892 г. Мы узнали, что некоторые из братьев Якова тоже приехали в Америку, тогда как другие Циммеры задержались с отъездом. Мой брат Бен, унаследовавший от нашей мамы интерес к генеалогии, нашел несколько фотографий их деревни на сайте Мемориального музея Холокоста. На фотографиях видны горы недавно расстрелянных или откопанных сразу по окончании войны тел [410] US Holocaust Memorial Museum Photo Archives 1944. . Циммеры не были отправлены в концентрационные лагеря, чтобы погибнуть там. Нацисты пришли их убивать прямо к ним домой.

Какими бы возможностями ни обладала генеалогия, она по-прежнему предоставляет нам лишь формальные гарантии биологической связи. Мое свидетельство о рождении дает мне уверенность, что папа с мамой действительно передали мне свои гены. Но младенцев можно подменить, украсть и отобрать. Отцы могут отрицать отцовство. Документы могут быть потеряны или испорчены. В цифровом виде неверная информация может распространиться по всей планете, заражая своей ложью одну базу данных за другой. Единственное неопровержимое доказательство нашего биологического родства – то, что унаследовано в наших клетках.

Судьям веками приходилось бороться с недостоверностью генеалогических сведений, прежде чем биологи смогли предложить свою помощь. При рассмотрении споров об отцовстве римские суды придерживались принципа pater est quem nuptiae demonstrant : отец определяется по браку [411] Browne-Barbour 2015. . Дети замужней женщины всегда должны считаться детьми ее мужа, пусть она и родила через год после его смерти. В последующие века судьи иногда следовали этому принципу, даже когда рождение ребенка далеко выходило за пределы, допустимые природой. В 1304 г. некий супруг, отсутствовавший в Англии три года, вернулся домой и обнаружил там новое дитя. Он обратился в суд, отрицая отцовство. Но судья отклонил его претензию, заявив, что «отношения между мужчиной и его женой не могут быть известны» [412] Цит. по: Baker 2004, p. 24. .

Со временем судьи стали руководствоваться другим принципом, получившим название «доказательство белоголового орлана» [413] См.: Shapiro, Reifler, and Psome 1992. . Если кто-то выглядит как белоголовый орлан, вероятно, его родители – белоголовые орланы. Один британский судья сказал в 1769 г.: «Я всегда рассматривал сходство как аргумент в пользу того, что ребенок – сын своего родителя. Во всем есть сходство, в чертах ли, в размерах, а также в осанке и в действиях».

Даже в XX в. судьи все еще решали, похожи ли дети на своих отцов. Но достижения генетики и молекулярной биологии подвигли некоторых ученых задуматься, а нет ли возможности точно установить родство, увидеть те частички наследственности, которыми соединены семьи.

Одним из первых, кто попытался использовать науку в зале суда, был Чарли Чаплин [414] См.: Ackroyd 2014; Friedrich 2014; Louvish 2010. . В 1942 г. он завел роман с начинающей актрисой из Бруклина, которую звали Джоан Бэрри. Знаменитый актер обращался с ней как с игрушкой, от которой можно будет бесшумно избавиться. Когда же он все-таки действительно бросил Бэрри, она не исчезла бесшумно. Вместо этого однажды ночью она разбила окна в его особняке и, вооруженная чем-то огнестрельным, ворвалась внутрь, требуя, чтобы он принял ее обратно. Но к тому времени Чаплин уже завел очередной роман, на этот раз с девушкой-подростком по имени Уна О’Нил. Следующим ходом Бэрри сообщила голливудскому светскому обозревателю, что Чаплин соблазнил ее и бросил беременной. В июне 1943 г. мать беременной Бэрри подала иск об отцовстве от имени своего еще не родившегося внука. Она требовала 2500 долл. ежемесячно плюс 10 000 на покрытие расходов во время беременности.