Тим Беркхед - Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Большинство птиц с кооперативным гнездованием, многие морские птицы и мелкие амадины, такие как зебровая амадина, посвящают на редкость много времени аллопринингу. Известно, что аналогичное поведение приматов, аллогруминг, приводит к выработке эндорфинов, в итоге особь, для которой проводят груминг, выглядит расслабленной – предположительно испытывает приятные ощущения [327] Keverne et al. (1989); см. также Dunbar (2010); А. Пепперберг – в частной беседе; она упорно подчеркивала, что это всего лишь случайные наблюдения. . Ручные африканские серые попугаи, или жако, которых изучала Айрин Пепперберг, также приходили в состояние, напоминающее «релаксацию» – с полузакрытыми глазами, расслабленной позой, – когда она почесывала их, имитируя взаимную чистку оперения. Когда она останавливалась, попугаи требовали «чесать дальше», а если она случайно задевала растущий пенёк, зачаток пера, предположительно очень чувствительный, попугаи, угрожающе куснув ее, снова расслаблялись и требовали «чесать дальше». Еще один попугай, которого приручил и научил говорить французский психолог Мишель Кабанак, отзывался словом bon («хорошо») на приятные события, в том числе на почесывание перьев, хотя произносить это слово при почесывании его никто не учил [328] Cabanac (1971). .

Наиболее перспективными для лучшего понимания чувств, которые могут испытывать птицы, нам представляются сочетания тщательных поведенческих исследований, к примеру с целью выяснения, как часто куры с обрезанными клювами пользуются ими, и физиологических исследований с количественной оценкой реакции в случае предположительно эмоциональных ситуаций – например, во время приветственных демонстраций, аллопрининга, разлуки с партнером. К физиологическим показателям относятся изменения сердечного ритма, частоты дыхания, выработки нейрогормонов в мозге птицы, а также изменения активности мозга, визуализированные с помощью технологий сканирования. Осуществить все перечисленное непросто, а в настоящее время для птиц на воле – невозможно. Но я надеюсь, что в не слишком отдаленном будущем у нас появится шанс количественно оценить хотя бы некоторые из этих реакций у диких птиц. Предоставлю вам самим решать на основании научных сведений, представленных здесь, испытывают птицы эмоции или нет. Мне кажется, что испытывают, но, как сказал Томас Нагель, отвечая на вопрос, каково быть летучей мышью, мы, вероятно, никогда не узнаем, испытывают ли птицы эмоции так же, как мы.

В этой книге я рассмотрел одно за другим разные чувства у птиц. Такой порядок изложения я выбрал ради удобства и ясности, но в реальности, разумеется, эти чувства используются в сочетании. Психологи доказали, что мы применяем и обрабатываем информацию от нескольких разных органов чувств одновременно и зачастую подсознательно. К примеру, когда мы встречаемся с кем-либо впервые, нашим основным источником информации становится зрение, но, почти не сознавая этого, мы оцениваем, как пахнет новый знакомый, как звучит его голос, если обнимаем его или обмениваемся рукопожатиями – каков он на ощупь (как же я ненавижу вялые рукопожатия!). Логично предположить, что птицы тоже объединяют информацию, поступающую от разных органов чувств, поскольку при этом информации становится больше, а от нее зависит их выживание.

Порой ученым бывает трудно определить в точности, какими чувствами пользуются птицы, оценивая свое окружение. Дрозд, черный или странствующий, ищущий дождевых червяков на лужайке в пригороде, – всем знакомая картина. Птица делает прыжок вперед, останавливается, склоняет голову набок и ждет – всматривается или прислушивается? А потом, стремительно метнувшись вперед, хватает с земли червяка. В 1960-х годах американский орнитолог Фрэнк Хеппнер выяснял, каким из чувств пользуются странствующие дрозды, когда ловят добычу. Оказалось, что, если воспроизводить «белый шум» содержащимся в неволе дроздам, пока они ищут червей, эти звуки абсолютно никак не отражаются на эффективности их поисков. Хеппнер пришел к выводу, что дрозды охотятся, полагаясь на зрение, и что птица, наклоняя голову набок, скорее присматривается , нежели прислушивается , окидывает взглядом землю в поисках червяка [329] Heppner (1965). .

Тридцать лет спустя Боб Монтгомери и Пат Уэтерхед вернулись к тому же вопросу и пришли совсем к другим выводам. Они согласились, что поза со склоненной набок головой говорит о стремлении присмотреться, что наклон головы птицы означает, что изображение земли проецируется непосредственно на ямку сетчатки. Но когда они удалили все визуальные подсказки – отверстия в земле, экскременты червей, – птицы все равно смогли найти добычу. Методом исключения Монтгомери и Уэтерхед показали, что странствующие дрозды находят червей, прислушиваясь к звукам. Если приложить ухо к норке дождевого червя, иногда можно услышать, как его мелкие щетинки трутся о земляные стенки.

Кроме того, в исследованиях Хеппнера обнаружился изъян: на самом деле птицы видели червей в норках, поэтому едва ли можно было утверждать, что они находят «невидимую» добычу. Ключевой момент исследования Монтгомери и Уэтерхеда имеет большое значение. Вот он: даже если наше истолкование конкретного поведения подразумевает, что птицы пользуются каким-то одним чувством, требуется тщательное проведение экспериментов, чтобы полностью удостовериться в том, какое это чувство [330] Montgomerie and Weatherhead (1997). . За пределами лаборатории странствующие дрозды, несомненно, пользуются во время охоты и зрением, и слухом. Возможно, им также служит обоняние, или же они могут улавливать движения червя в почве с помощью механорецепторов ног и лап.

Еще эффектнее, чем способность странствующего дрозда находить червей, выглядит умение водных птиц, обитающих в засушливых регионах, чувствовать дождь, идущий на расстоянии сотен километров от них. Тысячи обыкновенных (розовых) и малых фламинго внезапно появляются через несколько часов после дождя возле наполнившихся котловин озер Этоша в Намибии или Макгадикгади в Ботсване. В этих засушливых краях дожди непредсказуемы, но когда они идут, неглубокие впадины высохших озер быстро заполняются водой. Фламинго зимуют на побережье и, хотя сами не попадают под дождь, каким-то образом умудряются узнать, что он прошел, и направиться от берега в глубь материка. Они способны не только узнавать о том, что где-то вдалеке прошел дождь, но и определить, насколько сильным он был, и покидают прибрежные места для зимовки, только если выпавших осадков было достаточно для гнездования. Неужели фламинго реагируют на вибрации далекого грома? Может быть, но зачастую они знают про далекий дождь, даже когда он проходил без грома. Или же их реакцию вызывает вид башнеобразных кучевых облаков, предвещающих дождь, видимых с земли издалека, а с воздуха – еще дальше? Или сигналом фламинго служат изменения атмосферного давления? [331] Simmons et al. (1988).