Элис Робертс - Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир

Несмотря на это, к концу XX века некоторые ботаники по-прежнему считали именно европейскую дикую яблоню, Malus sylvestris, предком современных садовых яблонь. Другие высказывали сомнения по этому вопросу. В 1993 году садовод Фил Форслайн, сотрудник Департамента сельского хозяйства США, отправился в леса Юго-Восточного Казахстана. Объединив свои усилия с усилиями местных ученых, он начал ботаническое исследование, куда входила дегустация плодов с последующей оценкой их вкусов по шкале от «орехового» до анисового и от сладкого до кислого. Помимо этого Форслайн хотел собрать семена максимального числа разновидностей с целью создания архива «зародышевой плазмы», который можно было бы использовать для совершенствования культур в будущем. После завершения эксперимента Форслайн и его команда вернулись в США и привезли с собой более 18 000 семян яблони.

Как ранее Вавилов и Сиверс, Форслайн был потрясен сходством между некоторыми дикорастущими яблонями и сортами садовых яблок. Но была еще одна причина считать территорию вокруг Алматы прародиной культурных яблок, а именно невероятное разнообразие растущих в регионе яблонь. Николай Иванович Вавилов пришел к заключению, что разнообразие может дать подсказку относительно географического происхождения вида. Как мы уже видели, наибольшее разнообразие обычно наблюдается ближе к источнику происхождения вида, где различия накапливались в течение наибольшего периода времени. А ведь яблони с крупными плодами росли и эволюционировали в лесах Тянь-Шаня не менее 3 миллионов лет.

Malus sieversii во многих отношениях необычное плодовое дерево. У других разновидностей диких яблонь, часто объединяемых под общим названием «дичок», плоды обычно мелкие и кислые. Существует даже спор относительно происхождения английского названия для диких яблок, crabapples , его шотландский вариант scrabbe дает основания предположить, что это существительное могло образоваться от скандинавского термина «дикое яблоко», но часть crab также может означать «кислый». Дикие яблони обычно растут поодиночке либо небольшими группками. Совсем не похоже на густые яблоневые леса Malus sieversii на Тянь-Шане. Еще одна странная особенность этого вида заключается в его удивительной изменчивости: по форме отдельных деревьев, по оттенку цветов, по форме, размеру и вкусу плодов. Причиной такого разнообразия может быть длительное обитание этого вида здесь, в лесах Казахстана, но также и большая склонность Malus sieversii к изменчивости, по сравнению с другими видами Malus. Так, дикие европейские яблони отличаются строгим консерватизмом.

Крупноплодные дикие яблони из Средней Азии, по-видимому, появились в результате эволюции более древних предшественников с более мелкими плодами, которые распространились по Азии еще до того, как взмыли в небо вершины Тянь-Шаня. После роста горной цепи образовался островок с подходящими условиями – уникальная природная среда – для произрастания изолированной популяции яблонь посреди негостеприимных пустынь. Регулярные оледенения в плейстоцене, вызвавшие резкие изменения климата по всей планете, вероятно, снова и снова приводили к фрагментации ареалов растений. Можно предположить, что склонность диких яблонь к чрезмерной изменчивости – в частности, к резкому отличию потомков от родителей – развилась как полезная адаптация к постоянным колебаниям условий произрастания.

Среднеазиатские дикие яблони – близкие родственники сибирской ягодной яблони, Malus baccata, мелкими красными плодами которой любят полакомиться птицы; пернатые распространяют семена растения – после того как семечки пройдут через их пищеварительную систему. Скорее всего, семена предка Malus sieversii также разносили птицы. Однако потом способ распространения изменился. Судя по крупному размеру плодов, распространению семян растения способствовал совсем другой тип животных, вероятно млекопитающие. Возможно, первые крупные яблоки появились именно для того, чтобы привлечь внимание и удовлетворить вкус медведей. (Это, конечно, слишком упрощенное представление: появление крупных плодов у яблонь связано с действием механизма, лежащего в основе эволюции, – естественного отбора. Из всего разнообразия фруктов медведи предпочитали более крупные, и у деревьев с такими плодами появилось эволюционное преимущество, а значит, они смогли передать больше своих генов следующим поколениям яблонь.) Со временем одна разновидность яблонь с мелкими плодами превратилась в новый крупноплодный вид, который неизменно привлекал косолапых. Мелкие яблоки нравились им меньше; более того, у деревьев с мелкими плодами было меньше шансов оставить большое потомство, поскольку часть таких плодов не переваривается птицами. Семечки, остававшиеся в яблоках, не могут прорасти. Как бы противоречиво ни звучало данное утверждение, здесь мы имеем дело с защитным механизмом, не позволяющим новым растениям появляться под родительскими деревьями, во избежание конкуренции между ними. При употреблении животными в пищу более крупных яблок обнажаются семена, а это важный шаг к их дальнейшему прорастанию. Если яблочное семечко не будет размолото зубами животного, то оно не переварится. Когда семечко попадет в окружающую среду, то может вырасти в новое дерево, порой на значительном расстоянии от родительского растения. Непереваренное семечко падает в кучу удобрений – навоза на лесной подстилке. Но упасть на лесную подстилку – пусть и удобренную медвежьим навозом – не самое лучшее начало роста. К счастью, на помощь приходят другие лесные животные, закапывающие яблочные семечки: так, дикий кабан отлично копает и рыхлит землю, увеличивая вероятность прорастания упавших в нее семян.

И все же, хотя бурые медведи (и кабаны), несомненно, прекрасно выполняли свою функцию распространителей яблочных семечек по лесам Средней Азии, расселение яблонь по всей Азии и Европе, а вскоре и по всему миру началось именно благодаря людям – и их лошадям.

Древние охотники и собиратели, кочевавшие по степям Средней Азии, оставили после себя очень немногочисленные и слабые следы. Их существование подтверждают фрагменты костей животных, найденные в ряде памятников, благодаря чему мы знаем, что эти люди в основном охотились на лошадей, ослов и туров. На самом Тянь-Шане имеются свидетельства присутствия человека как до, так и после пика последнего ледникового периода. По мере нагревания планеты развивались технологии. Так, изменились способы охоты: об этом говорят каменные артефакты, возрастом приблизительно 12 000 лет; среди них есть «микро»-лезвия, которые, несомненно, вставлялись в основания дротиков или гарпунов, иначе их невозможно было использовать. Затем произошел переход от охоты к кочевому скотоводству – после появления крупного рогатого скота и лошадей, то есть примерно 7000 лет назад, ближе к началу медного века. Уже около 5000 лет назад, в 3-м тысячелетии до н.э., начался бронзовый век в евразийских степях, а исследования показали, что тогда на территории современного Казахстана, на востоке, уже возделывались злаковые культуры. Из зерновых были доступны пшеница и ячмень, привезенные с запада, и просо с востока. Люди, выращивающие эти растения в горах, по-прежнему были скотоводами-кочевниками, но они определенно возвращались на те же самые сезонные стоянки, чтобы сеять, жать и обмолачивать зерно. Цепочка памятников бронзового века, протянувшихся от берегов реки Хуанхэ на востоке через Тянь-Шань до Гиндукуша, демонстрирует активный обмен идеями между востоком и западом в доисторический период по так называемому «внутреннему азиатскому горному коридору». Ко 2-му тысячелетию до н.э. пастухи переселились в высокогорные долины Тянь-Шаня и привели с собой овец, коз и лошадей, принесли пшеницу и ячмень.