Стивен Бухманн - Забытые опылители

В 1979 году Стив присоединился к этим исследованиям Шаффера, уже в процессе работы включив в исследование генетически отличимых кордовских медоносных пчёл («блондинов») и пыльцевые ловушки. Объёмы нектара, измерявшиеся как непрерывный сбор с открытых цветков и полный урожай с цветков, помещённых в мешочки, оценивались для рядов растений, которые были защищены липкой бумагой, чтобы исключить ищущих корм муравьёв, или же оставались нетронутыми. После наблюдений за характером использования нектара аборигенными пчёлами и муравьями на протяжении нескольких недель Стив также завёз колонии медоносных пчёл. Билл и Стив продолжали перепись опылителей на цветах, а также измерения количества нектара, в течение всего времени пребывания ульев и даже после их удаления.

На участке уже находились немногочисленные одичавшие медоносные пчёлы, но исследователи завезли колонии генетически отличных кордовских медоносных пчёл, чтобы определить воздействие больших количеств медоносных пчёл на аборигенных пчёл. И что же они установили? То, что медоносные пчёлы преобладали на участках зарослей агавы Шотта, где было больше нектара на одно растение. И что медоносные пчёлы предпочитали искать корм в те периоды времени — рано утром и в самом конце дня — когда ресурсы, предоставляемые цветами, были самыми обильными. Короче говоря, завезённые медоносные пчёлы обычно доминировали в фауне опылителей на самых продуктивных участках, но аборигены проявляли большую находчивость в других местах. Обнаруженное явление, несомненно, связано с чрезвычайно высокими потребностями медоносных пчёл в энергии цветочных сахаров. Медоносные пчёлы стали мастерами по обнаружению и дальнейшей передаче сведений о расстоянии и направлении до самых выгодных участков зарослей цветов. Как только эти участки обнаружены, они быстро и эффективно подавляют других пчёл — но не путём откровенной агрессии, а явным численным перевесом. Аборигены удерживают позиции лишь на менее продуктивных участках.

С этого места история становится сложнее. Когда грузовик привёз на исследуемый участок две колонии кордовских медоносных пчёл, они не оказали никакого влияния на количество одичавших медоносных пчёл на цветоносах. Это указывало на то, что местная популяция одичавших медоносных пчёл была достаточно большой, чтобы сопротивляться натиску пришельцев. Вначале новым пчёлам на районе позволялось свободно кормиться, чтобы увидеть, придут ли они к состоянию некоторого равновесия со своими конкурентами в течение нескольких дней. Затем две колонии кордовских медоносных пчёл убрали.

Всё случилось, когда команда Шаффера заметила, что количество одичавших медоносных пчёл, наблюдаемых на цветках, стало увеличиваться до тех пор, пока не приблизилось к предшествовавшему суммарному количеству светлых кордовских и более тёмных одичавших медоносных пчёл. Команда также документально зафиксировала то, что уровень посещаемости цветков шмелями и мелкими галиктидами, а также другими пчёлами вначале вырос, но затем снизился. Хотя эти эксперименты, проведённые командой Шаффера, были точными в деталях и комплексными, в их многолетних исследованиях выявляется несколько критически важных моментов. Прежде всего, даже на фоне присутствия среди скал колоний тёмных одичавших европейских медоносных пчёл, завоз и последующее удаление генетически узнаваемой кордовской породы оказало сильное воздействие не только на аборигенных пчёл и муравьёв, но также и на фуражиров из колоний одичавших медоносных пчёл, живших поблизости. По крайней мере, в Аризоне Шаффер и другие не обнаружили никаких участков для исследований, свободных от медоносных пчёл, чтобы полностью исключить влияние со стороны ищущих корм пчёл рода Apis.

Они выяснили, что перемещение в естественную среду обитания даже всего лишь нескольких крупных колоний медоносных пчёл может вызвать немедленные и далеко идущие последствия в рядах гильдий существующих там животных, питающихся нектаром и пыльцой, и повлиять на успех в воспроизводстве и плодоношении аборигенных растений вроде агавы Шотта, которую они изучали. Их пытливый экспериментальный режим был разумно разработан для фиксации изменений в видовом составе кормящихся нектаром пчёл, муравьёв и ос на отмеченных ими цветоносах в течение нескольких дней. Эти и подобные исследования дали нам бесспорные указания на то, что медоносные пчёлы, будучи чужеземными незваными гостями, оказывают огромное воздействие на местных (аборигенных) потребителей нектара.

Бернд Хайнрих, признанный пионер в области энергетики сбора пищи у насекомых и популярный автор книг по естествознанию, произвёл вычисления, призванные объяснить конкуренцию медоносных пчёл с аборигенными шмелями. Десятилетиями работая с колониями аборигенных шмелей, живущими и собирающими корм на сфагновых болотах Восточного побережья, Хайнрих понял, что шмели ведут скудную жизнь на грани риска. В отличие от колоний культурных и одичавших медоносных пчёл, которые накапливают огромные количества «ископаемого топлива» в виде мёда, запечатанного и запасённого в их восковых сотах, меньшие по численности шмелиные колонии едва способны высасывать нектар из цветков достаточно быстро, чтобы прокормить себя. В типичном случае у них остаётся лишь крошечное количество драгоценных запасов для прокорма их потомства. Если они остаются дома на протяжении слишком большого количества дождливых дней, колония начнёт голодать. Помните, что вы слышали о путешествующих через океан колониях медоносных пчёл, закрытых в бочках на судне? Они жили за счёт собственных накопленных запасов «ископаемого» нектара. У шмелей нет никаких подобных запасов мёда на экстренный случай.

Хайнрих рассуждал, что результаты симметричной конкуренции за ограниченные цветочные ресурсы между завезёнными медоносными пчёлами и аборигенными пчёлами можно вывести путём приблизительных вычислений. Как он выяснил, калифорнийская колония шмелей Bombus vosnesenskii использовала примерно 1,9 унции мёда и 1,2 унции пыльцы каждый день. Исходя из этих значений потребления пищи и вложений энергии рабочих особей и маток Хайнрих подсчитал, что шмелям для достижения стадии зрелого гнезда требуется примерно 5,3 фунтов мёда и 2,6 фунта пыльцы. На этом этапе появилось бы 375 способных к размножению потомков (самцов и неоплодотворённых самок).

Хайнрих полагал, что это был подсчёт минимального количества ресурсов, требуемых для продолжения существования колонии. Он сделал следующий вывод: «На каждый грамм мёда, произведённый медоносными пчёлами в подходящей для жизни шмелей местности у шмелей появилось бы примерно на 0,16 размножающихся особей меньше. Сильный улей медоносных пчёл в Соединённых Штатах собирает в среднем приблизительно 441 фунт мёда для собственного использования и около 88,2 фунтов излишков, которые могут быть собраны пчеловодом. В таком случае единственный улей медоносной пчелы мог бы гипотетически уменьшить популяцию способных к размножению шмелей на 38400 особей». Это эквивалент 102 колоний шмелей. Хайнрих увидел «слова, написанные на стене» [21] Отсылка к библейскому сюжету о пире царя Валтасара — прим. перев. , и для многих популяций шмелей они стали эпитафией: