Стив Брусатти - Время динозавров. Новая история древних ящеров

Я встретил Рикардо Мартинеса много лет спустя, примерно тогда же, когда впервые увидел великолепный скелет эораптора. Я был студентом Чикагского университета и занимался в лаборатории Пола Серено, когда Рикардо пришел поработать над таинственным проектом, который впоследствии оказался еще одним новым динозавром из Исчигуаласто, примитивным тероподом размером с терьера, которого назвали эодромей. Рикардо мне сразу понравился. Пол опаздывал на час, застрял в пробке на Лейк-Шор-драйв, и Рикардо в буквальном смысле сидел сложа руки, сгорбившись в углу кабинета. Это была совершенно несвойственная поза для человека, который вскоре оказался как раз таким энергичным, говорливым, обожающим окаменелости ураганом, каким хотел бы стать и я. Рикардо походил на Чувака из «Большого Лебовски»: дикая спутанная шевелюра, густая борода, интересное представление о моде. Он поведал мне о работе в аргентинской глуши, с театральными жестами рассказывая, как его голодные коллеги иногда охотились на бездомный скот на квадроциклах, нанося удары острым концом геологического молотка. Рикардо сразу увидел, что меня потянуло в Аргентину, и предложил найти его, если я когда-нибудь приеду туда.

Пять лет спустя я поймал его на слове, когда посетил самую потрясную научную конференцию, на которой имел удовольствие выступать. Обычно конференции довольно унылые мероприятия, которые проходят во всяких «марриоттах» и «хаяттах» в городах вроде Далласа и Роли, где ученые собираются, чтобы послушать друг друга, беседуют в пещерах банкетных залов, где обычно проводятся свадьбы, и пьют слишком дорогое гостиничное пиво, обмениваясь полевыми байками. Конференция, которую Рикардо с коллегами организовали в городе Сан-Хуан, была какой угодно, но не такой. Ее завершал ужин, легендарный, как гедонистические вечеринки в клипах рэперов. Открывал конференцию местный политик, украшенный орденской лентой, умудрившись при этом сделать возмутительное высказывание о физических достоинствах присутствующих иностранных дам. На ужин каждому подали здоровенный, как телефонный справочник, кусок говядины зернового откорма, который мы обильно запивали красным вином. После ужина были танцы на несколько часов подряд, подпитываемые открытым баром с сотнями бутылок водки, виски, коньяка и местной огненной воды, названия которой я не помню. Примерно в три утра мы сделали перерыв, при этом во дворе организовали тако-бар самообслуживания, приятный контраст после душного танцпола. По номерам мы разошлись уже на рассвете. Рикардо был прав: я полюбил Аргентину.

Но перед этим разгулом я провел несколько дней в хранилищах музея Рикардо, в Институте и музее естественных наук в прекрасном городе Сан-Хуан. Большая часть сокровищ Исчигуаласто хранится здесь: герреразавр, эораптор, эодромей и многие другие динозавры. Там же санхуанзавр, близкий родственник герреразавра, который тоже был жестоким хищником. В другом ящике — панфагия, похожий на эораптора примитивный миниатюрный родич более поздних колоссальных завропод, и хромогизавр, более крупный родственник бронтозавров, который достигал нескольких метров в длину и поедал растения где-то в середине пищевой цепи. Есть также фрагментарные окаменелости динозавра под названием пизанозавр, размером с собаку. Некоторые признаки зубов и челюстей роднят его с птицетазовыми динозаврами — группой, в которой позже появится множество растительноядных видов — от рогатого трицератопса до утконосых гадрозавров. В Исчигуаласто до сих пор находят новых динозавров, так что кто знает, какие новые персонажи появятся, если вам доведется посетить эти места.

Когда я открывал дверцы шкафа для образцов, осторожно доставая окаменелости, чтобы измерить и сфотографировать их, то чувствовал себя кем-то вроде историка, одного из тех ученых, которые проводят долгие часы в архивах, изучая древние манускрипты. Аналогия намеренная, потому что окаменелости Исчигуаласто и есть исторические артефакты, источник данных, который помогает нам рассказать о доисторическом прошлом, о том, что было за миллионы лет до того, как монахи начали писать на пергаменте. Кости, которые Ромер, Рейг и Бонапарте, а затем Пол, Рикардо и их многочисленные коллеги извлекли из лунного ландшафта Исчигуаласто, — это первые следы настоящих динозавров, которые жили и развивались на своем долгом пути к мировому господству.

Эти первые динозавры не то чтобы господствовали, они существовали в тени более крупных и разнообразных земноводных, родственников млекопитающих и родственников крокодилов, которые жили рядом с ними на сухих, иногда затопляемых равнинах триаса. Даже герреразавр, вероятно, не был на вершине пищевой цепи, уступая это место убийственному саркозуху, крокодилоподобному архозавру 7-метровой длины. Но динозавры уже вышли на сцену. Три основные группы — хищные тероподы, длинношеие завроподы и растительноядные птицетазовые — уже понемногу расходились в стороны на генеалогическом древе, как дети, покинувшие отчий дом, чтобы основать собственный род.

Начинался победоносный марш динозавров.

Представьте мир без границ. Это не цитата из Джона Леннона. Я имею в виду вот что: представьте себе Землю, на которой вся суша слита воедино. Нет лоскутов-континентов, разъединенных океанами и морями, а лишь одно пространство суши от полюса до полюса. При наличии достаточного времени и хорошей обуви вы могли бы пройти пешком от полярного круга через экватор до Южного полюса. Зайдя достаточно далеко вглубь континента, вы оказались бы за многие тысячи километров — даже десятки тысяч — от ближайшего пляжа. Но если бы вам захотелось поплавать, вы могли бы искупаться в бескрайнем океане, окружающем огромный массив суши — ваш дом, — и, по крайней мере теоретически, проплыть вокруг планеты от одного берега до другого, не выходя на твердую землю.

Выглядит все это довольно странно, но именно в таком мире появились динозавры.

Когда первые динозавры вроде герреразавра и эораптора произошли от предков-динозавроморфов около 240–230 млн лет назад, отдельных континентов не было — ни Австралии, ни Азии, ни Северной Америки. Не существовало Атлантического океана, отделяющего Америку от Европы и Африки, и Тихого океана. Вместо этого была одна огромная, сплошная, непрерывная масса суши — геологи называют ее суперконтинентом. Его окружал глобальный океан. В те времена уроки географии были бы легкими: один суперконтинент под названием Пангея и один океан — Панталасса.