Джеймс Уотсон - ДНК. История генетической революции

Генная терапия с использованием стволовых клеток потенциально может сделать людей устойчивыми к разрушительным последствиям ВИЧ. Технологии рекомбинантных ДНК, позволившие специалистам по молекулярной генетике растений вырастить устойчивый к вирусам картофель, также могут сделать людей устойчивыми к СПИДу. Однако следует ли нам прибегать к таким методам? Есть те, кто считает, что вместо изменения человеческих генов нам следует сосредоточить усилия на лечении заболевших и на донесении до остальных людей информации об опасностях беспорядочных половых связей. Однако я нахожу такую моралистическую точку зрения абсолютно безнравственной. Образование оказалось мощным, но явно недостаточным оружием в нашей войне. На протяжении нескольких десятилетий этот вирус сбивал с толку лучших ученых благодаря своей удивительной способности ускользать от попыток его контролировать. Хотя в развитых странах распространение болезни удается сдерживать, огромные регионы планеты напоминают демографические бомбы замедленного действия. Я с ужасом думаю о будущем этих стран, населенных в основном малоимущими людьми, которые недостаточно богаты и образованны для того, чтобы эффективно ответить на этот вызов. Остается только надеяться, что производство мощных противовирусных препаратов или эффективных вакцин против ВИЧ станет достаточно бюджетным для того, чтобы их могли получить все нуждающиеся. Однако с учетом современной истории терапевтических разработок – без поддержки со стороны фармацевтических компаний, берущихся за борьбу с серьезнейшими известными болезнями по премиум-ценам, – очень велика вероятность того, что никакого серьезного прогресса в этой сфере ждать не следует. Тем, кто ратует за генетическую модификацию стволовых клеток для борьбы со СПИДом, придется подождать, пока привычные надежды не будут исчерпаны – и пока не произойдет глобальная катастрофа, – и только тогда ученым будет позволено продолжать свою работу.

В настоящее время во всем мире ученым запрещено вносить ДНК в зародышевые клетки человека. Эти запреты пользуются поддержкой различных слоев электората. Значительная доля этого общественного мракобесия связана с религиозными группами, считающими, что «возиться с человеческой зародышевой линией все равно, что “играть в Бога” или становитьсяему подобным». В свою очередь, светские критики опасаются кошмарной социальной трансформации вроде той, которая показана в фильме «Гаттака», когда естественное человеческое неравенство фантасмагорически возрастет, а от эгалитарного общества не остается и следа. Несмотря на то что такая возможность хороша в качестве киносценария, мне она кажется не менее фантастичной, чем представление о том, что генетика может привести нас к утопическому обществу.

Даже если мы предположим, что генетическое совершенствование, как и любая мощная современная технология, может быть использовано во зло, то нам тем более следует развивать эту технологию. Учитывая, что сдержать технологический прогресс практически невозможно, а также тот факт, что большая часть того, что сейчас запрещено, вот-вот найдет практическое применение, станем ли мы тормозить собственные исследования и решимся ли отвечать за то, что нас опередит культура, не разделяющая наших ценностей? С того момента, как наш предок впервые сделал из палки копье, исход конфликтов на протяжении всей истории диктовался развитием технологий. Мы не должны забывать, как отчаянно форсировал Гитлер разработку ядерного оружия в Третьем рейхе, наседая на физиков. Вероятно, однажды успех в борьбе против нового Гитлера будет зависеть от нашего мастерства в области генетических технологий.

Я вижу только один по-настоящему рациональный аргумент в пользу сдерживания технологии генетического улучшения человека. Большинство ученых задается вопросом: возможно ли будет когда-нибудь обеспечить безопасную генетическую терапию с использованием стволовых клеток? Смерть Джесси Джелсинджера в 1999 году обоснованно и всерьез компрометировала генетическую терапию в течение почти десяти лет. Тем не менее стоит отметить, что, в принципе, организовать безопасную генетическую терапию с применением стволовых клеток должно быть проще, чем с использованием соматических клеток. В последнем случае мы вводим гены в миллиарды клеток, и всегда остается вероятность того, что, как в случае нескольких пациентов с синдромом тяжелого комбинированного иммунодефицита (SCID), один или несколько важных генов в одной из этих клеток будут повреждены и наступит кошмарный побочный эффект – рак. Напротив, при генетической терапии с применением стволовых клеток мы внедряем ДНК в единственную клетку и весь процесс гораздо легче контролировать. Однако при генетической терапии с применением стволовых клеток ставки гораздо выше: неудачный эксперимент может привести к немыслимой катастрофе – рождению человека с врожденными уродствами, которые возникнут из-за манипуляций с его генами. Последствия могут быть трагическими. Пострадала бы не только семья – все человечество понесло бы невосполнимую потерю из-за того, что наука была бы отброшена назад в своем развитии.

Из-за неудачного эксперимента по генетической терапии, проводимого на мышах, мухах или рыбах данио-рерио, ничья карьера не рухнет и финансирование не иссякнет. В то же время, если применение технологии генетического совершенствования приведет к рождению детей, менее приспособленных к жизни, нежели нормальные дети, использование ДНК-технологий наверняка будет отложено на долгие годы, если не на десятилетия. К экспериментам на людях следует переходить только после разработки совершенных методов введения функциональных генов в клетки наших ближайших родичей, приматов. Однако даже после разработки безопасных методов генетического совершенствования макак и шимпанзе (еще более близкого к нам вида) потребуется мужество, чтобы приступить к экспериментам над человеком; потенциальные выгоды возможны только при помощи экспериментов, сопряженных с определенным риском для жизни. Как бы то ни было, и для обычных медицинских процедур, особенно новых, требуется подобная смелость: хирургическая операция на мозге тоже может пойти не по плану, но все же пациенты соглашаются на нее, если потенциальные положительные результаты перевешивают возможную опасность.

До недавнего времени обсуждение темы генной терапии с использованием стволовых клеток можно было проигнорировать просто из-за огромных технических сложностей. Однако эти возражения стали неактуальны с появлением технологии CRISPR, которая, как мы видели в главе 12, произвела революцию в практике редактирования генов. Теперь такая работа стала не сложнее, чем реакция ПЦР или секвенирование ДНК. Ведущие молодые ученые, работающие в этом направлении, в том числе Дженнифер Дудна, Эммануэль Шарпантье и Фэн Чжан, уже были награждены поощрительными и денежными научными премиями, и я не удивлюсь, если в будущем они станут лауреатами Нобелевской премии.