Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

В 1994 г. на Западе многие впервые услышали о Руанде. В этой небольшой высокогорной стране Центральной Африки плотность населения – одна из самых высоких в мире. Некогда там жили охотники-собиратели, а потом, как и везде, их сменили оседлые земледельцы и скотоводы; они сформировали, соответственно, два племени – хуту и тутси. Сейчас не очень понятно, пришли ли эти люди одновременно и как этнически единый народ, но так или иначе для хуту и тутси разделение на Нас и Их стало делом кровной важности. Исторически сложилось, что тутси, хоть и представлявшие меньшинство, управляли хуту, как это часто бывало у африканских скотоводов и земледельцев. Германские и бельгийские колонизаторы, следуя классическому правилу «разделяй и властвуй», вовсю эксплуатировали раздутую племенную вражду.

С получением Руандой независимости в 1962 г. пришел конец и господству тутси, теперь хуту заняли главные посты в правительстве. В результате волны дискриминации многие тутси уехали из страны. Оказавшись в граничащих с Руандой странах, многочисленные группы эмигрантов-тутси сформировали революционные группы – они мечтали устроить революцию и превратить Руанду в благословенный рай для своих соплеменников. Само собой разумеется, что хуту в результате включились в воинственное антитутси движение, которое привело к углублению дискриминации и ожесточению резни внутри страны. По иронии судьбы хуту и тутси происходят, по-видимому, от единого этнического корня, так что их различить по виду невозможно, требуется заглянуть в паспорт, где обязательно написано, кто перед вами – тутси или хуту.

К 1994 г. военный диктатор Руанды президент Жювеналь Хабиаримана, хуту, захвативший власть в 1973 г., под давлением мятежных групп тутси был вынужден подписать договор о разделении с ними властных полномочий. В растущем блоке экстремистского движения «Власть хуту» это событие было расценено как предательство. Шестого апреля 1994 г. на подлете к столице Руанды Кигали самолет с Хабиариманой на борту был сбит ракетным снарядом. Погибли все, находившиеся в самолете. Неизвестно, с чьей стороны была выпущена ракета: мятежников тутси или военных экстремистов хуту, желавших свалить вину за гибель президента на тутси. Но так или иначе в этот день военная верхушка хуту, убив всех умеренно настроенных членов правительства, захватила власть, официально возложила вину за смерть президента Хабиариманы на тутси и призвала хуту отмстить за его смерть. Они откликнулись почти все. И начался чудовищный кошмар. Дальнейшие события получили название «геноцид в Руанде» [468].

Убийства продолжались примерно 100 дней (пока военные группировки тутси не взяли все под контроль). В течение этого времени проводилось не только «окончательное решение тутси-вопроса» – убить их всех до одного, но так же и тех, кто, не будучи тутси, состоял с ними в браке, кто пытался укрывать их или отказывался участвовать в резне. Было убито около 75 % всех тутси в Руанде, а это, по оценкам, 800 000–1 000 000 человек; вместе с ними погибли около 100 000 хуту. Примерно каждый седьмой руандец… Запад на это ответил почти полным молчанием {902}.

Для нас, насмотревшихся на зверства западной цивилизации, требуется некоторое разъяснение. В Руанде не было ни танковых атак, ни бомбардировок, ни артобстрела мирного населения. Не было концлагерей, смертоносных аналогов «Циклона Б». И бюрократической «банальности зла» тоже не было. Едва ли было много стрелкового оружия. Вместо всего этого были хуту, от простых фермеров до образованных городских инженеров, громившие своих соседей, друзей, жен, коллег, партнеров по бизнесу, родителей, учителей, одноклассников. Представителей тутси забивали до смерти палками, резали ножами, насиловали и измывались с извращенной жестокостью, запирали в церквях и сжигали заживо… Около 10 000 каждый день. Особенно отличился в жестокости один католический священник, отец Атанас Серомба из Ньянге, сам, естественно, хуту. Он собрал в своей церкви 1500–2000 тутси, среди которых многие были его прихожанами, и, обещав защиту, побежал за полицией хуту; всех до единого собравшихся прямо в церкви и перебили. В реках вода стала красной – в прямом, а не в переносном смысле [469].

Как такое могло случиться? Ответить можно по-разному. У людей сформировалась давняя привычка без раздумий слушаться высших авторитетов, очень полезная для народа с жестокими единовластными диктаторами. Военные хуту перед кровавыми событиями в течение нескольких месяцев раздавали народу мачете. А по радио – главному источнику информации в странах с низкой грамотностью – каждый день твердили, что тутси грозят вот-вот напасть, что разбойники тутси убьют каждого хуту в стране и что ваши соседи тутси уже формируют пятую колонну, чтобы примкнуть к оголтелым бандам. Пропаганда беспрерывно обесчеловечивала тутси, использовала прием создания псевдовидов, называя тутси не иначе как тараканами. Раздавите этих тараканов! Эти тараканы хотят убить ваших детей! Эти тараканихи оглаживают ваших мужей! Эти тараканы будут насиловать ваших жен и дочерей! Давите тараканов, спасайте себя, убивайте тараканов! И с подогретым до нужной стадии островком, с мачете в одной руке и транзисторным приемником в другой большинство хуту смогли включиться в резню [470].

Обесчеловечивание, создание псевдовидов – арсенал разжигателей ненависти. Чужие отвратительны. Чужие – крысы, зараза, они нелюди, смердящие вонючки, живут в хлеву, едят помои, невозможные для нормального человека. Чужие – дерьмо. И пусть у слушателей совсем перемешаются метафорический смысл и реальность, но 99 % из них уже идут за говорящим.

Можно поставить и другую цель – взять свой меч обоюдоострый и вырубить его «доброй» стороной в тучах просвет, чтобы блеснул оттуда луч надежды, осветив черные дни… Или что-нибудь столь же метафорическое. Эффективным орудием пропагандиста зла и насилия будут символы омерзения. Но ведь точно так же, с помощью символов, можно успешно настроить мозг и на решение мирных задач.

В журнале Science в 2007 г. была опубликована важная статья на эту животрепещущую тему. Ее авторы – французско-американский антрополог Скотт Атран, Роберт Аксельрод (известный своими исследованиями дилеммы заключенного, в главе 10 об этом много говорилось) и специалист по конфликтным ситуациям Ричард Дэвис из Университета штата Аризона – рассмотрели действенность т. н. священных ценностей для разрешения конфликтов {903}. Это исследование уходит корнями в проблему трагедии общин – вспомним мир двух пастушьих культур, обрисованный Грином, где две группы сражаются за общее пастбище, причем у каждой свой взгляд на мораль, каждая горячо отстаивает свою позицию, считает ее, и только ее единственно верной, а другим не понять ее смысла и силы. Люди стоят за свои святыни со страстью, далеко выходящей за пределы их реальной стоимости, материальной или инструментальной. Потому невозможно найти компромисс по моральным вопросам, взывая к материальным реалиям, они приведут к результатам, до обидного ничтожным. От нас так просто не откупиться, ведь это позор – торговать святынями.