Симона де Бовуар - Второй пол

Моим половым воспитанием занималась не мать. У нее самой менструальный цикл начался только в девятнадцать лет, и она так боялась, что ее будут ругать за испачканное белье, что закопала его в поле.

Первая менструация у меня была, когда мне было восемнадцать лет [306]. Мне никто ничего об этом не говорил. Ночью у меня начались сильное кровотечение и боли, я ни на минуту не сомкнула глаз. Как только рассвело, я в испуге побежала к матери и со слезами спросила у нее, что делать. Но она только выбранила меня: «Ты могла бы спохватиться пораньше и не пачкать простыни и постель». Вот и все объяснения. Естественно, я ломала себе голову, не понимая, какое преступление я совершила, и была ужасно встревожена.

Я уже знала, что это такое. Я даже с нетерпением ждала этого, потому что надеялась, что мать расскажет мне, как появляются на свет дети. Наконец этот великий день настал, но мать ничего мне не сказала. И все же я была очень рада. «Теперь, – говорила я себе, – у тебя тоже могут быть дети, ты дама».

Этот перелом в жизни девочки наступает довольно рано; мальчик становится юношей лет в пятнадцать-шестнадцать, а девочка превращается в женщину в тринадцать-четырнадцать. Но главное различие их опыта заключается не в возрасте и не в физиологических проявлениях, предстающих у девочек во всем своем жутком блеске: для мальчиков и девочек половое созревание имеет совершенно различное значение, потому что возвещает им разное будущее.

Конечно, мальчики в период пубертата тоже тяготятся своим телом, но поскольку они с детства привыкли гордиться своей мужественностью, то именно к ней трансцендируют момент своего формирования; они гордо показывают друг другу растущие на ногах волосы, превращающие их в мужчин; более чем когда-либо хвастают своим половым членом, сравнивают его с другими. Им боязно становиться взрослыми: многих подростков тревожит эта метаморфоза, намечающаяся свобода и связанная с ней ответственность, но приобщение к достоинству мужчины их радует. Напротив, девочке, чтобы превратиться во взрослую, нужно ограничить себя теми пределами, которые ставит ей женственность. Мальчик с восхищением смотрит на пробивающиеся волосы, потому что они сулят ему безграничные возможности; девочка же в смятении перед «жестокой драмой», которая останавливает ее судьбу. Пенис приобретает особую ценность в социальном контексте, но тот же контекст превращает менструацию в проклятие. Первый символизирует мужественность, вторая – женственность, а поскольку женственность означает инаковость и подчинение, принадлежность к ней воспринимается с возмущением. Девочке всегда казалось, что ее жизнь обусловлена той неосязаемой сущностью, какая за отсутствием пениса не имеет позитивного предметного облика; именно эту сущность она обнаруживает в крови, текущей у нее между ляжек. Если она уже смирилась со своим положением, она принимает это событие с радостью… «Теперь ты дама». Если же она всегда отвергала его, этот кровавый приговор поражает ее как молния; но чаще всего она еще не сделала выбора, и менструальная грязь склоняет ее к отвращению и страху. «Так вот что значат слова: быть женщиной!» Рок, который дотоле тяготел над ней неявно и извне, притаился у нее в животе; его невозможно избежать; она чувствует себя затравленной. В обществе, построенном на принципе равенства полов, она рассматривала бы менструацию лишь как особый способ приобщиться к жизни взрослых; и мужское и женское тело несут немало других, более отталкивающих тягот, но с ними легко мирятся, потому что они есть у всех и, следовательно, не могут рассматриваться как личный изъян; месячные внушают девочке-подростку ужас, потому что относят ее к низшей, обездоленной категории. Она глубоко страдает от ощущения собственной ущербности. Она бы гордилась своим кровоточащим телом, если бы не утрачивала человеческого достоинства. Если ей удается его сохранить, она гораздо слабее будет ощущать унижение своей плоти: девушка, открывающая для себя пути трансценденции в занятиях спортом, в общественной деятельности, в умственном труде или религии, не воспримет свою особость как унижение и легко преодолеет ее. Тот факт, что в период полового созревания у девушки так часто развиваются психозы, объясняется тем, что она чувствует себя беззащитной перед неясным роком, обрекающим ее на невообразимые испытания; женственность в ее глазах означает болезнь, страдание, смерть; и эта участь неотвязно ее преследует.

На примере больной, описанной X. Дейч под именем Молли, мы можем ярко представить себе подобные страхи:

Молли было четырнадцать лет, когда у нее начались психические расстройства. Она была четвертым ребенком в семье, где было пятеро детей. Отец был очень строг и каждый раз, когда семья собиралась за столом, ругал девочек; мать была несчастлива в браке, родители часто не разговаривали друг с другом. Один из братьев убежал из дома. Молли была талантливой девочкой, прекрасно танцевала чечетку, но семейная атмосфера была для нее невыносима. Она боялась мальчиков. Ее старшая сестра вышла замуж против воли матери. Молли проявляла большой интерес к ее беременности. У сестры были трудные роды, пришлось накладывать щипцы. Молли подробно рассказали об этой операции; кроме того, она узнала, что женщины нередко умирают при родах. Это было для нее сильным ударом. В течение двух месяцев она ухаживала за младенцем. Когда сестра должна была переехать к мужу, произошла ужасная сцена: мать потеряла сознание, Молли тоже упала в обморок. Она уже видела, как лишались чувств ее подружки в школе, и ее постоянно преследовали мысли о смерти и обмороке. Когда у нее впервые началась менструация, она сказала матери: «У меня началось», – и они с сестрой пошли покупать гигиенические салфетки. По дороге они встретили мужчину, и она опустила голову. Вообще она была сама себе противна. Менструации протекали у нее безболезненно. Она всегда стремилась скрыть их от матери. Однажды, заметив пятно на ее простыне, мать спросила, нет ли у нее менструации, и Молли сказала ей неправду. Как-то раз она заявила сестре: «Теперь со мной может случиться все что угодно. У меня может родиться ребенок». «Для этого тебе надо жить с мужчиной», – ответила сестра. «Но я же живу с двумя мужчинами, с папой и с твоим мужем».

Отец боялся, что девочек изнасилуют, и не позволял им в одиночку выходить из дому по вечерам. Из-за этого Молли стала думать, что мужчины очень опасны. После того как у нее начались менструации, страх забеременеть или умереть от родов настолько овладел ею, что она перестала выходить из своей комнаты и даже не хотела вставать с постели. Если ее уговаривают выйти из дому, ее охватывает ужасная тревога, если ее выводят из дому, она лишается сознания. Она боится машин, такси, не спит, ей кажется, что ночью в дом входят воры, она кричит, плачет. У нее бывают мании, связанные с пищей, иногда она начинает много есть для того, чтобы не упасть в обморок. Она также боится оставаться в закрытом помещении. Она не может учиться в школе и жить нормальной жизнью.