Венди Сузуки - Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше

В 53 года, за семь лет до появления первых симптомов ППА, эта женщина написала картину, которую можно считать вершиной ее творчества. Она назвала ее Unraveling Bolero и посвятила знаменитому симфоническому произведению Мориса Равеля. На этой картине Адамс скрупулезно перевела музыку Равеля на язык образов и развернула ее в зрительный ряд.

«Болеро» Равеля производит сильное впечатление потому, что это произведение циклично. В нем звучит одна и та же тема, которая в конце поднимается до потрясающей звуковой кульминации. Адамс подошла к визуальной интерпретации «Болеро» весьма последовательно. Каждый такт музыки изображен на ее картине в виде вертикального прямоугольника, причем их высота соответствуют растущей громкости музыки. До такта 3236 музыка звучит в одной тональности, что отражается единой цветовой гаммой соответствующей части картины. Драматический финал музыкальной пьесы представлен на картине взрывом выпуклых оранжевых и розовых «тактов».

Адамс продолжала жадно писать. Постепенно она переходила к абстрактным картинам – таким, как «Число p». Но затем с мультисенсорных абстрактных тем вновь переключилась на фотографический реализм. Сначала казалось, будто Адамс поздно раскрыла в себе художественный дар. Но в шестьдесят лет, через шесть лет после Unraveling Bolero, у нее появились проблемы с речью. Говорить ей стало трудно. Это были первые клинические признаки ППА. Как ни печально, симптомы постепенно усиливались, обрекая Энн на немоту. Затем стали нарушаться и двигательные функции. Тем не менее большую часть болезни женщина сохраняла желание писать – продолжала делать это, пока была в состоянии держать кисть. Адамс умерла в возрасте 67 лет.

Весь период болезни, с момента постановки диагноза и до смерти, Адамс находилась под наблюдением медиков. Поэтому есть последовательные результаты исследования ее мозга – и редкая возможность взглянуть не только на течение неврологического заболевания, но и на развитие ее творчества. МРТ-обследования помогли определить две основные области изменений в мозгу Адамс. Во-первых, как и у других пациентов с ППА, у нее наблюдалось серьезное поражение левой лобной доли – оно распространялось и на полосатое тело, подкорковую область, задействованную в управлении движением. Поражение левой лобной доли захватывало и ключевые языковые центры – этим объяснялись первоначальные затруднения с речью. Полосатое тело – двигательная область, которая поражается при болезни Паркинсона. Именно в ней и заключалась причина затруднений речи. Поражение левой лобной доли согласуется с данными более ранних исследований и позволяет предположить: пациенты с поражением этой области демонстрируют повышенную творческую активность. Чем еще, помимо языка, занимаются левые лобные области мозга? Считается, что они контролируют наше внимание и способность к определенным реакциям. Идея в том, что при повреждении этой части мозга человек теряет способность контролировать внимание и реакции. Это может вылиться в менее управляемое (несдержанное) и более творческое мышление.

Другое проявление серьезных изменений в мозгу у Адамс оказалось куда более удивительным. Исследователи обнаружили, что правые части мозга Энн значительно увеличены (в сравнении с людьми аналогичного возраста и образования). Среди увеличенных областей мозга были задние области теменной и затылочной долей, задействованные в образном мышлении. Возможно, именно это позволило Адамс перевести звуковой ряд «Болеро» Равеля в визуальный ряд своей картины. Иными словами, неслучайно в искусстве этой женщины смешались два совершенно разных изобразительных средства – музыка и живопись.

Итак, что, по мнению ученых, происходило в мозгу Энн Адамс? Расцвет творческих сил в возрасте после 50 лет был спровоцирован поражением левой лобной доли, вызванной первыми симптомами ППА. Ослабление этой области мозга могло ослабить контроль над задними областями и тем самым дать женщине возможность полностью проявить свой творческий потенциал.

Мы никогда не узнаем, родилась ли Адамс с увеличенными областями височной и затылочной долей мозга или их увеличение было следствием ее болезни. Однако представляется вероятным, что увеличенные области в задней части мозга сыграли важную роль в ее внимании к визуальным и звуковым деталям. Наверняка именно они ответственны за резкий рост креативности на последнем этапе ее жизни.

Случай Адамс кажется мне поразительным еще по одной причине. Причем сама художница в период написания картины Unraveling Bolero об этом не знала… Словом, в период создания своего шедевра композитор Морис Равель находился примерно на той же стадии ППА, что и Энн Адамс. Равель – возможно, самый знаменитый пациент с ППА, который когда-либо был описан в медицинской литературе. Равель, как и Адамс, был склонен к повторениям, которые в «Болеро» выступают заглавной темой. Но повторения у него не монотонны. Напротив, в пьесе постепенно нарастает напряжение, а ее красивая и запоминающаяся мелодия как будто уносит слушателей вдаль, завораживает и не отпускает до самого конца. Из записок Адамс становится ясно, что работа Равеля околдовала ее. Вместе с другими примерами пациентов с ППА, ее случай позволяет предположить, что ключ к творчеству – это ослабление контроля, которое может возникнуть естественно, а может быть и результатом неврологического заболевания.

История Энн Адамс – еще один пример того, как информация о больных с поражением мозга помогает нам в изучении мозговой функции. Другой подход к исследованию мозговых основ творчества – изучение умственной деятельности творческих людей. Самое сложное здесь – выбрать для исследования подходящую категорию художника. Это трудная задача. Вот назовите вид искусства, который можно быстро реализовать и оценить и которым можно заниматься, лежа внутри МРТ-аппарата. И вообще, существует ли такое искусство?

Я считаю, что самый верный ответ на эту загадку – музыкальная импровизация, то есть способность быстро и без предварительной подготовки создавать мелодию. Нейробиологи изучали две основные формы импровизации: джазовую на пианино и лирическую, рэповую.

Меня особенно заинтересовал мозговой базис рэпа. Несколько лет назад я готовила программу под названием Cool Jobs для Всемирного фестиваля науки в Нью-Йорке. Вел это мероприятие научный рэпер по имени Баба Бринкмен. Вы спросите: кто такой научный рэпер? Он во всем похож на любого другого рэпера, только говорит в своих песнях о науке. Бринкмен пишет рэп, используя научные данные о поиске пары, эволюции и человеческой природе. Мы с разговорились с Бабой о нейробиологии импровизационного рэпа, и я пригласила его прочитать лекцию в Нью-Йоркском университете об истории этого стиля и ритмах рэпа. Естественно, его лекция породила интереснейшую дискуссию о нейробиологических исследованиях областей мозга, участвующих в импровизации и рэпе.