Виктория Уильямсон - Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом

Перед самым началом большого концерта, когда Тосканини ждал вызова на сцену, к нему подбежал взволнованный музыкант из оркестра. Он в отчаянии рассказал дирижеру, что клапан для самой низкой ноты на его фаготе сломан, а за такой короткий срок ничего нельзя сделать; как же ему играть? Тосканини вздохнул, прикрыл глаза рукой, с минуту подумал и ответил: «Все в порядке, этой ноты нет в сегодняшнем концерте».

Мало того что Тосканини явно знал каждую ноту из партии всех инструментов оркестра в том концерте (вероятно, около 70 музыкантов и как минимум два часа музыки); но еще, по свидетельствам, он знал наизусть каждую ноту из партий всех инструментов примерно в 250 симфониях, слова и музыку 100 опер плюс целые тома камерной музыки, произведений для фортепиано, виолончели и скрипки, а также песен. Как вообще возможно такое изумительное достижение памяти?

И только позже, начав работу над кандидатской диссертацией, я узнала, что музыкальная память – навык, а не дар; она развивается благодаря тренировкам и опирается на типы приемов, к которым прибегают практически все эксперты по памяти, только в этом случае они приспособлены под музыкальные цели.

Эксперты по памяти встречаются во всех областях деятельности, а самое массовое их мероприятие – Международный чемпионат памяти. На этом конкурсе представлен ряд дисциплин, ставящих целью запоминание изображений, чисел, стихов, дат или карт в колоде {291}.

Чтобы получить звание чемпиона, человек должен: 1) за один час запомнить порядок 520 беспорядочно перетасованных карт (десять полных колод); 2) запомнить 1000 случайных чисел за час; 3) запомнить порядок беспорядочно перетасованной колоды из 52 карт за две минуты или меньше. Казалось бы, это совершенно невозможно. Но в сентябре 2013 года соревнование выявило 133 чемпиона по памяти из 18 стран {292}.

У чемпионов по памяти и опытных музыкантов есть нечто общее: долгая и тщательная разработка стратегий – мнемонических приемов – для расширения основных способностей памяти, которая на самом деле не отличается от вашей или моей. Но память – это не мышца, которая увеличится при должной проработке. Скорее память можно сравнить с набором инструментов: практически любые достижения окажутся по плечу, если вы, потратив время и силы, научитесь грамотно использовать свой инструментарий.

В основе первой группы важных мнемонических приемов лежат действия с информацией по мере ознакомления с ней – в момент ее кодирования.

Для хорошей памяти одинаково важно и то, как усваивается информация, и то, как человек пытается ее воспроизвести.

Для любого эксперта по памяти первая важная стратегия кодирования состоит в том, чтобы разделить крупные единицы информации на небольшие, лучше усваиваемые фрагменты. Такое разбиение информации на части называется группировкой; в ее ходе эксперты по памяти устанавливают связи между меньшими единицами информации, объединяя их, а затем пытаются вспомнить эти группы, имеющие больше смысла, чем их отдельные составляющие.

Например, если такому эксперту нужно запомнить порядок карт в перетасованной колоде, он представляет каждую карту как имеющего смысл персонажа, предмет или место, а не абстрактную картинку. Затем придумывает истории или путешествия с участием этих персонажей, предметов и так далее, тем самым соединяя их в уме. В итоге все, что нужно будет знать эксперту, чтобы вспомнить целую колоду карт, – одна история, а не разрозненные ее части.

Аналогично, эксперт по музыкальной памяти не будет пытаться запомнить каждую ноту. Еще не сыграв и не спев ни одной ноты, он изучит партитуру и определит точки, в которых более общие мелодии или линии в музыке сливаются в имеющие смысл части. Затем сосредоточивается на том, чтобы запомнить эти крупные фрагменты музыки как единое целое {293}.

Опытный музыкант прибегает к накопленным за долгое время знаниям о музыке – гаммах, арпеджио, каденциях и гармонических отношениях, чтобы придать осмысленную форму крупным фрагментам {294}. Было обнаружено, что этот процесс анализа идет на пользу окончательному исполнению {295}; пока его изучили лишь у исполнителей классической музыки {296}и джаза {297}.

Музыканты видят смысл и структуру в произведениях естественным образом; им для этого не нужны указания. Даже я замечаю последствия такой подсознательной структуризации музыки. Например, когда я осваивала гитару, учитель показывал место в нотах и говорил: «Начни здесь, хорошо?» А я часто морщилась и отвечала: «Ну, я могу начать такта на два раньше, если хотите, так будет гораздо легче». Есть места, где начинать легче, потому что они обозначают подсознательные границы, которые мы создаем в процессе усвоения информации.

Сегодня моя музыкальная память была бы намного лучше, если бы я раньше приобрела привычку использовать подобные осмысленные музыкальные структуры, создавать фрагменты, играть каждый по памяти и со временем увеличивать объем; а затем постепенно соединять их, чтобы в итоге они стали одной частью, одним воспоминанием. Были выполнены исследования, в ходе которых велось внимательное наблюдение за тем, как профессиональные музыканты учили новое музыкальное произведение; в этих исследованиях была отмечена важность этих моментов для успеха исполнения {298}.

Структуры в музыкальной памяти также важны, когда происходит обратный процесс: извлечение из памяти (то есть воспроизведение) нужной информации. Я сравниваю этот процесс с ловлей рыбы: где-то в глубоком темном озере нашего ума таится воспоминание, которое нужно выловить, и лучший способ для этого – взять хорошую удочку. Это означает, что мы получаем самые высокие шансы вспомнить что-то, когда прибегаем к эффективной структуре воспоминания.

Структурные такты, то есть те, где музыканты предпочитают начинать и прекращать играть, оказываются ключом к воспроизведению музыкальных воспоминаний. В целом музыканты отрабатывают структурные такты больше, чем неструктурные, что отражает их важность в воспроизведении заученного {299}. Аарон Уильямон {300}из Королевского музыкального колледжа (Великобритания) первым показал, что последствия использования структур воспроизведения воспоминаний в музыке можно увидеть, если изучить реакцию мозга музыканта на просмотр музыки.

Уильямон попросил шесть музыкантов выучить прелюдию ля минор И. С. Баха из «Хорошо темперированного клавира», том II (BWV 889). Затем предложил указать такты, которые они считали структурообразующими. Следующей задачей было визуальное опознание: музыкантам показали несколько тактов и просили определить, входят ли они в эту прелюдию. С помощью ЭЭГ исследователи измеряли реакции мозга во время выполнения этой задачи.