Марк Чангизи - Революция в зрении: Что, как и почему мы видим на самом деле

Мы обладаем сверхспособностью к чтению не потому, что эволюция готовила из нас читателей, и уж точно не потому, что мы волшебники, но потому, что письменность эволюционировала так, чтобы хорошо подходить для наших с вами глаз. Как некоторые инопланетные аборигены считали технологии капитана Кирка волшебством, точно так же ваши соседи заблуждались, восхищаясь вашей способностью обмениваться мыслями, в то время как на самом деле восхищения заслуживает технология письма. Эта технология не относится к числу неопробованных: она оттачивалась веками, даже тысячелетиями, в ходе эволюции культуры. Системы письменности и зрительных символов обычно видоизменялись с течением времени: лучшие варианты сохранялись, неудачные отбраковывались.

В результате возникла такая письменная речь, которая позволяет смыслу практически беспрепятственно перетекать со страницы прямиком в сознание. Вместо того, чтобы видеть месиво из закорючек, мы видим мысли автора, как будто бы он или она нашептывают их прямо в ухо.

Как мы узнаем из данной главы, основная хитрость этой технологии состоит в том, что эволюция используемых человеком зрительных символов сделала их похожими на природные объекты. Зачем? Затем, что именно природа — это то, что мы за миллионы лет эволюции научились хорошо видеть. Мы с поразительной легкостью считываем слова умерших людей (и ныне здравствующих, разумеется, тоже) не потому, что эволюция готовила из нас спиритов, но потому, что она миллионы лет оттачивала нашу способность к зрительной обработке окружающей нас естественной среды обитания. Эволюции письменности оставалось только подстроиться под этот навык. Умение оперативно обрабатывать тысячи крохотных фигурок на бумаге — величайшая из наших сверхспособностей, которая изменила жизнь сильнее, чем какая-либо другая. Грамотность — сила, и мы обладаем ею единственно потому, что наши глаза формировались эволюцией, чтобы воспринимать природные формы вокруг нас, а мы, в свою очередь, стали переносить эти формы на бумагу.

- Как прошло твое свидание? — спросил я.

- Клево. Вот это парень! — ответила она. — Он так внимательно слушал меня в течение всего ужина, только кивал, ни разу не перебил и...

- Ни разу не перебил?

- Именно. Такой заботливый и внимательный. И — полное взаимопонимание: ему даже не нужно ни о чем спрашивать, чтобы понимать меня. А его...

- Он ни о чем тебя не спрашивал? — снова перебил я, на сей раз высоко вскинув брови.

- Ни о чем! Прикинь, насколько мы были с ним эмоционально близки!

Я был поражен. Ведь вся эмоциональная близость, которую она почувствовала, была не более чем неправильным истолкованием его блуждающего взгляда, поскольку собеседник ее определенно не слушал. По крайней мере, не ее. Я не стал говорить ей, что во время ее свидания шел ответственный матч. Не удивлюсь, если у парня, с которым она ужинала, в ухе был миниатюрный наушник.

Хороший слушатель — не тот, кто сидит и слушает: он активно участвует в разговоре. В приведенном вымышленном диалоге я был хорошим слушателем. Я перебивал, но делал это так, что было ясно: я слушаю собеседницу. Вопросы, которые я ей задавал, были нужны мне, чтобы выяснить интересовавшие меня подробности истории, если их недоставало. В данном случае эти подробности касались манеры общения парня, о котором шла речь. Именно так хорошие слушатели себя и ведут. Они просят “отмотать назад", если нужно, или, наоборот “прокрутить вперед” к тому, чего они еще не слышали, или остановиться, чтобы детально описать ситуацию. А хороший рассказчик, в свою очередь, — тот, кто способен взаимодействовать со слушателем по ходу своего рассказа. Если вы пресечете на корню все попытки человека вставить слово, он вряд ли будет долго слушать вас. Может быть, он пытался сказать вам, что уже слышал эту часть истории, а когда вы все равно продолжили, попросту выключился из беседы. Или, возможно, его сбило с толку что-то из сказанного вами пятнадцать минут назад, и, не имея возможности прояснить для себя этот непонятный момент, он перестал вникать во все, что вы говорили дальше. Хорошим слушателям требуются хорошие рассказчики. Моя выдуманная подруга, судя по всему, хорошая рассказчица: она мгновенно реагирует на сыплющиеся с моей стороны вопросы. Проблема была в ее приятеле, а не в ней.

Несмотря на то, что эволюция оттачивала наши способности говорить и слушать, а вовсе не читать, в каком-то смысле именно письменность позволила нам стать прекрасными слушателями, какими лишь устная речь никогда нас не сделала бы. Дело в том, что читатель имеет возможность без труда взаимодействовать с писателем, как бы далеко во времени и пространстве тот ни находился. Читатель может приостановить рассказ, пролистать книгу, возвратиться к тому, чего не понял, и изучить какие-то разделы основательнее. Читая, мы, слушатели, можем управлять идущим со стороны рассказчика информационным потоком куда активнее, чем это позволительно при живой беседе: “Прошу прощения, не могли бы вы повторить еще раз с этого места: "Первый день моего кругосветного путешествия начался без приключений?” Все это делает нас суперслушателями, а писателя — суперрасказчиком.

Мы не всегда предпочитаем воспринимать информацию глазами, а не на слух. Например, мы слушаем аудиокниги, лекции, а также радиопередачи в разговорном жанре, и во всех этих случаях перебить рассказчика непросто. Однако даже из этих примеров заметна наша склонность к чтению. Пусть люди иногда и слушают аудиокниги, но обычно они делают это только тогда, когда не могут читать — например, когда ведут машину. Если же наши глаза ничем не заняты, мы предпочитаем читать, а не слушать их, и рынок аудиокниг ничтожно мал по сравнению с рынком бумажных изданий. Головной мозг человека был сформирован эволюцией, чтобы понимать речь, и однако же мы, люди, предпочитаем слушать глазами, несмотря на то, что наши глаза вовсе для этого не предназначены! У телевидения и кино имеется звуковой поток, который невозможно прервать, но мы все равно любим их — отчасти, возможно, благодаря видеоряду, помогающему нам сконцентрироваться. И, хотя студенты из века в век слушают речь профессоров, которая до недавнего времени сопровождалась крайне скудным наглядным материалом, любой, кому довелось несколько лет просидеть на лекциях, знает, как часто мысли человека в это время уплывают далеко и как часто он не слушает. Радиопередачи разговорного жанра довольно популярны и, наверное, увлекательнее традиционных лекций, однако обратите внимание, как активно в них используется формат беседы, в которой участвуют приглашенные гости, звонящие в студию слушатели и зачастую не менее двух ведущих (иначе говоря, болтунов-задушевников), — все ради того, чтобы добиться необходимых перебоев, свойственных качественному общению.