Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Имя Редьярда Киплинга увековечено в названии паука-скакуна ( Bagheera kiplingi ), причем дважды: в нем упоминается как сам Киплинг, так и его персонаж (черная пантера Багира, которая дружит с Маугли в «Книге джунглей»). В честь актеров Кейт Уинслет и Арнольда Шварценеггера названы жужелицы ( Agra katewinsletae и Agra schwarzeneggeri ; у жужелицы Шварценеггера сегменты ножек раздуты и похожи на бицепсы). Стивену Спилбергу посвящен птерозавр ( Coloborhynchus spielbergi ), а папе Иоанну Павлу II – жук-усач ( Aegomorphus wojtylai ), и, возможно, эти названия сейчас впервые упоминаются вместе в одном предложении. Список можно продолжать бесконечно, ведь названия в честь знаменитостей дают новым видам чуть ли не каждую неделю.

Систематики (и другие ученые) расходятся во мнениях по поводу того, хорошая ли это идея – называть виды именами знаменитостей. Некоторые хотели бы давать названия только в честь ученых, утверждая, что при всех достоинствах их музыкального творчества Бейонсе и Дэвид Боуи, например, не имеют никакого отношения к биологии, поэтому их именам не место в научной номенклатуре. Другие придерживаются более жесткой позиции и считают, что знаменитости из области поп-культуры вообще не заслуживают поклонения, независимо от того, как это поклонение может быть выражено. По их мнению, современное общество слишком одержимо людьми, которые вовсе не герои, а просто делают свою работу: бьют по мячу, смешно шутят или играют роль путешествующего во времени киборга-убийцы (как Арнольд Шварценеггер в фильме «Терминатор», если вы вдруг забыли). Приверженцы этих точек зрения вовсе не считают, что ученым нельзя быть фанатами Бейонсе или Итиро, – просто следует отделять свои пристрастия от науки. Но нужно ли? Почему научные названия, как и все остальное в науке, должны быть безликими, серьезными, функциональными? Почему бы ученым не увековечить свои увлечения, какими бы они ни были? Почему бы Scaptia beyonceae не показать нам, что научные названия могут сверкать золотом, вместо того чтобы быть серыми и скучными?

Второй аргумент против таких названий, как Scaptia beyonceae , состоит в том, что названия в честь знаменитостей умаляют значимость самого процесса именования, из-за чего открытие новых видов и вся биосистематика выглядят в глазах общественности какой-то легкомысленной игрой. На мой взгляд, это веский довод, хотя можно возразить, что названия в честь знаменитостей как раз и привлекают внимание общественности к открытию новых видов. О слепне Бейонсе, например, писали в журнале Rolling Stone , как и о других существах, названных в честь музыкантов и певцов: о жуке, носящем имя Роя Орбисона, раке Фредди Меркьюри, таракане Джерри Гарсии, динозавре Марка Нопфлера и трилобитах Кита Ричардса, Пола Саймона, Арта Гарфанкела и всех четырех музыкантов группы «Битлс». Да, наверняка есть те, кто читает и Rolling Stone , и «Австралийский энтомологический журнал», но, полагаю, таких меньшинство.

Поэтому так важно рассказывать широкой общественности о слепнях и вообще об открытии новых видов. Правительства и так сокращают финансирование университетов, музеев и фундаментальных исследований, а систематика вечно вытягивает самую короткую из коротких палочек финансирования. Порой музеям, в которых хранятся биологические образцы, настолько не хватает денег, что они закрываются или не могут защитить коллекции от беды. В сентябре 2018 г. Национальный музей Бразилии был уничтожен пожаром. Постоянная нехватка финансирования сыграла большую роль в этой трагедии: в музее, например, не работала противопожарная система. Помимо прочего, сгорело 5 млн экземпляров насекомых; среди них почти наверняка были сотни новых видов, которые ждали, когда их опишут и дадут название. Ведь именно так получила название Scaptia beyonceae, и произошло это в музее, где она хранилась. В том, что в коллекциях находятся неописанные виды, нет ничего необычного. Возьмем, например, новый вид ктырей, который был открыт ученым Алессандро Камарго. В 2018 г. Камарго решил, что экземпляр этих мух, обнаруженный им в лондонском Музее естественной истории, представляет собой неизвестный вид рода Ichneumolaphria . Образец был найден Генри Уолтером Бейтсом в Бразилии во время 11-летней экспедиции, завершившейся в 1859 г. Так что «новый» вид ктырей провел на попечении музейных кураторов чуть больше 160 лет. И он такой не один: из интересующих Камарго ктырей Нового Света каждый «новый» открываемый вид пролежал в музейном ящике в среднем 50 лет. Рядовой избиратель, однако, мало что знает о музейных фондах, что позволяет правительствам очень легко сокращать финансирование музеев, что труднее сделать в отношении более заметных государственных учреждений. Катастрофа, постигшая бразильский музей, к сожалению, не единственная: всего двумя годами раньше то же самое произошло с Национальным музеем естественной истории в Нью-Дели (Индия). Глупо считать, что подобное никогда не повторится. В подобной ситуации сложно критиковать ученых за их попытки привлечь внимание общественности к такой науке, как систематика.

Третья причина, по которой критикуют именование видов в честь знаменитостей, заключается в том, что это якобы непозволительный рекламный трюк со стороны исследователя, дающего название, а может, и вовсе попытка встретиться с соответствующей знаменитостью. Неужели систематики действительно думают, что это может сработать? И может ли? В честь Фрэнка Заппы (неподражаемого музыканта-экспериментатора) названо по меньшей мере пять видов: паук ( Pachygnatha Zappa ), рыба илистый прыгун ( Zappa confluentus ), ископаемая улитка ( Amaurotoma zappa ), загадочное ископаемое животное ( Spygoria zappania ), которое ученые до сих пор не знают куда отнести, и медуза ( Phialella zappai ). И по крайней мере у того, кто дал название последнему виду, действительно был хитрый план встречи с Заппой. Фердинандо Боэро, итальянский морской биолог, рассказывает историю о поездке в морскую лабораторию Бодега в Калифорнии для изучения медуз. Боэро знал, что фауна медуз восточной части Тихого океана была плохо изучена, и рассуждал так: «Я обязательно найду новые виды. Когда я их найду, мне придется дать им… названия. Одно из них я посвящу Фрэнку Заппе, расскажу ему об этом, и он пригласит меня в гости» [20] Цит. Муркином и подтверждено Боэро, личное сообщение. .

К немалому удивлению Боэро, его план сработал. Он написал Заппе, что планирует назвать новый вид в его честь, и в ответ получил письмо от жены Заппы, Гейл, с сообщением о реакции Фрэнка: «Нет ничего лучше, чем получить медузу, названную в мою честь» [21]. В письме Гейл пригласила ученого посетить дом Заппы – в результате они с Боэро подружились, и этот визит стал первым из многих. Заппа даже посвятил Боэро свой последний концерт в Генуе в 1988 г. и спел о нем песню. Есть ли в этой истории хоть малейший намек на неуважительное отношение или принижение науки? Был ли нанесен хоть какой-то ущерб систематике или зоологии беспозвоночных? Едва ли. Вид медузы P. zappai нуждался в названии, и он его получил; Заппа оставил еще один небольшой след на Земле; а Боэро теперь есть о чем рассказать. Судя по реакции Заппы, можно предположить, что даже те, кто не занимается наукой непосредственно, вполне осознают значимость открытия новых видов и то, какая это честь – быть упомянутым в их названиях. Для всех, кто занимается систематикой, это весьма обнадеживающий факт.