Крис Стрингер - Остались одни. Единственный вид людей на земле

Можно объяснить три митохондриальные линии платяных и головных вшей и по-другому: между человеческими группами, существовавшими раздельно более 200 тысяч лет, установились какие-то взаимодействия, например между современными людьми и неандертальцами или, как мы выяснили, денисовцами. Что за контакт, мы знать не можем, он мог быть любым – от сексуальных отношений до использования чужих постелей, от агрессивных конфронтаций до каннибализма – главное, что вши перебирались с жертвы на миронарушителя. Чтобы проиллюстрировать, как это могло происходить, приведу пример. Как показали исторические исследования, среди островитян Торресова пролива (между Новой Гвинеей и Австралией) бытовал обычай сохранять головы умерших родственников и врагов. Относительно последних, принесенных в качестве трофеев, традиция иногда предусматривала поедание глаз и части лица. При таких ритуалах вполне возможно распространение паразитов между изолированными группами людей и даже между видами. Так что если паразиты-прыгуны успевали перескочить на других хозяев до того, как популяция их прежних носителей полностью исчезла, они буквально получали новую путевку в жизнь. Но естественно, что такие обычаи могли сработать и против победителей: те или иные инфекции, вынесенные мигрантами из Африки, могли в каких-то регионах внести свой вклад в низвержение и упадок архаичных людей.

В этой главе мы обсудили результаты исследований геномов современных людей, неандертальцев и денисовцев: в их ДНК содержится информация об эволюции и в некоторых случаях о спорадических контактах между этими близкими линиями людей. Анализы ДНК подтверждают, что наш вид сформировался в Африке и сравнительно недавно, хотя в глобальном масштабе он не целиком и полностью африканский. В древние времена наши непосредственные африканские предки жили небольшими разрозненными группками и были немногочисленны. На предыдущих страницах, обсуждая становление современного поведения, мы увидели, как на территории Африки оно появлялось то в одной области, то в другой, а потом быстро исчезало, – я сравнил такое начало с дрожащим пламенем свечи, вспыхивающим и гаснущим. И что же произошло, что превратило мерцающий огонек в уверенное, а затем и в мощно горящее пламя, что запустило неумолимое восхождение нашего вида к мировому доминированию? На сей счет есть немало гипотез и идей, и мы начнем их обсуждение в следующей главе.

Как я писал в первой главе, в 1970 году, когда начинались мои работы по теме диссертации, никто и не думал заниматься происхождением современных людей. Эта тема не считалась достойным предметом научных изысканий. Согласно тогдашней классификации, все люди современного типа, включая и нынешнее человечество, и неандертальцев, и разнообразные ископаемые формы из Брокен-Хилла в Африке и из Соло на острове Ява, считались представителями единого вида Homo sapiens. Понятно, что на таком разнородном ископаемом материале невозможно проследить становление отдельных анатомических черт: подбородка, маленьких надбровных выступов, округлого (глобулярного) черепа, – оно просто терялось в мешанине признаков. Да еще учтем господство мультирегиональной гипотезы, или, по-другому, модели с неандертальским этапом, согласно которой данные черты формировались в разных местах своим путем на основе разных предковых групп, существовавших по всему Старому Свету. Все это вместе создавало представление о человеческой эволюции не как о единой тенденции, а скорее как о последнем этапе непрерывных трендов в эволюции разных признаков – увеличения размеров мозга, уменьшения зубов и размера лица. Это касалось и человеческого поведения: упор делался на постепенные тренды развития: скажем, на территории Франции это был переход от среднего палеолита, то есть от мустье, к верхнему палеолиту граветта, а между ними помещалась шательперронская индустрия. Все археологические свидетельства укладывались в концепцию локальной эволюции от неандертальцев к кроманьонцам, идущей параллельно и в других регионах.

Через сорок лет все стало выглядеть иначе. Большинству ученых импонирует гипотеза, согласно которой Африка была центром становления и телосложения, и культуры современного человека. Эволюцию “настоящего” Homo sapiens рассматривают как единый физико-биологический процесс, запечатленный в окаменелостях и в генетических последовательностях. Многие специалисты переносят в Африку также и становление сложного поведения, которое ясно маркируется появлением в верхнепалеолитической Европе статуэток и пещерной живописи. Но сколь ни вдохновляюще выглядит состояние дел в области, касающейся происхождения современного человека – а сейчас это наиболее динамичная область палеоантропологии, – меня и теперь ставят в тупик многие аспекты африканского происхождения нашего вида. Когда я критически оглядываю уже известные и понятные детали, а также те, которых мы еще не понимаем (а это куда важнее), то чувствую, насколько мы еще далеки от ясной целостной картины, мы к ней даже не приблизились. И об этом я надеюсь рассказать в последних главах.

В 1980-х годах нашей прямой задачей (говоря “нашей”, я имею в виду таких людей, как Гюнтер Бройер и Десмонд Кларк) было перетянуть антропологов на свою сторону, убедить их серьезно отнестись к идее о недавнем африканском происхождении современного человечества, а обсуждение деталей, как это собственно происходило, мы оставляли на потом. В баталиях с чрезвычайно влиятельной и подчас язвительной оппозицией и мы, и они – я совершенно уверен – переупрощали толкование реальных данных, из-за чего противостояние становилось более болезненным и глубоким. В определенные периоды, по мере развития моего собственного понимания африканского происхождения, мне начинала нравиться идея об очень быстрой эволюции нашего вида в каком-то небольшом регионе, что-то вроде африканского “райского сада”. Однако общая концепция не менялась: в Африке архаичные люди составляют непрерывную эволюционную последовательность от Homo heidelbergensis (иногда его называют Homo rhodesiensis ) к нашему виду H. sapiens . Ископаемые остатки гейдельбергских людей и в Африке, и в Европе датируются возрастом 500 тысяч лет, а окаменелости из Омо-Кибиша и Херто в Эфиопии, которые, как мы видели, относят к современным людям, датируются 195–160 тысячами лет; более фрагментарные находки из Кении, местонахождения Гуомде, имеют вероятный возраст 250 тысяч лет. Предполагается, что в сапиентной ветви в Африке и в неандертальской ветви в Европе, берущих начало от единого гейдельбергского ствола, шло параллельное формирование признаков строения тела.