Павел Соболев - Insipiens: абсурд как фундамент культуры

Привычный ход вещей имеет склонность считаться правильным. Всякое отклонение от него – неправильным. Это во многом понятно. Но у этой склонности есть и тёмные стороны. К примеру, женщины, как правило, рожают по одному ребёнку за раз. Но в редких случаях рожают двойню или больше. Вот это самое отклонение от привычного хода вещей в древности и обрело ореол опасности: феномен близнецов почти повсеместно считался дурным знаком, одному из них обязательно приписывалась какая-то тёмная сущность, и порой его просто убивали. Аналогичная картина и с ещё более редкими альбиносами – в Африке их по-прежнему убивают, а органы затем используют шаманы в ритуальных целях. Похоже, сходные представления присущи даже нашим ближайшим родственникам шимпанзе: летом 2021-го в дикой природе был зафиксирован случай, когда самка родила детёныша-альбиноса, который очень скоро был убит сразу группой взрослых обезьян.

Образ мира может быть очень причудливым. И в силу этой причудливости подталкивать к столь же причудливому поведению. Для этого не требуются какие-то реальные внешние условия, достаточно лишь своеобразного осмысления мира. То есть реакция на мир не оказывается непременно вынужденной и неизбежной, зачастую она просто произвольна и потому абсурдна.

К примеру, традиция изоляции невесты незадолго перед свадьбой (славянское " сидеть в невестах"), когда все дела за неё начинают делать подруги или другие близкие женщины, – она также отмечена у племён почти по всей планете. Шутливый нынче обычай требования выкупа за невесту (" у вас товар, у нас – купец") также уходит корнями в доисторическое африканское прошлое, когда женихи совершенно реально платили родне невесты, чтобы заполучить её. В древности перед свадьбой к невесте приглашался шаман, который должен был дефлорировать её (как правило, каким-нибудь искусственным предметом): считалось, что так он убивает змей внутри, и путь для жениха будет очищен. Тысячелетия спустя шаман по-прежнему жив, он трансформируется в друга жениха (дружка), по народным поверьям который отныне якобы должен переспать с подружкой невесты. Мало кто знает, что исходно он должен был проделать это с самой невестой.

Всё когда-то (мнимо) важное со временем карнавализируется – но не умирает. Курьёзные представления древних о мире никуда не исчезают. Они трансформируются в веках, сбрасывая одну личину за другой, но уверенно продолжают пронизывать культуру и дальше.

Да и сам брак – зачем люди в него вступают? Это лишь кажется, что с браком всё ясно, понятно, но в действительности наука до сих пор не знает, почему когда-то в древности люди стали образовывать пары. Придумано множество гипотез, но среди них мало реально убедительных (см. подробнее Соболев, 2020а). Как отвечали о браке этнографам канадские эскимосы: "Мы поступаем так, потому что так поступали наши родители. Мы повторяем древние истории так, как нам их рассказали. Вы всегда хотите, чтобы сверхъестественные вещи имели какой-нибудь смысл, а мы не беспокоимся по этому поводу. Мы довольны тем, что мы этого не понимаем" (Рулан, 2000, с. 59). Что забавно, ответы моих женатых друзей на вопрос, зачем они вступили в брак, очень схожи с ответами эскимосов: они не знают точно. Просто так принято. Но обычно никто особо и не заморачивается.

Как видно, человеку совсем не обязательно понимать смысл чего-то, чтобы это делать. Можно жить одному? Можно. Можно жить с друзьями? Можно. Просто так не принято. Принято жить в браке.

Сколько ошибок может быть в образе мира у среднего человека? И как много ненужных действий он совершает, ориентируясь по этой неправильной карте? Если допустить, что многие ошибки в образе мира достались нам из древности, а древний человек по интеллекту был где-то между шимпанзе и современным аборигеном, бубном призывающим дождь и общающимся с "духами предков" при раскуривании марихуаны, то масштаб проблемы может быть очень велик.

Риск создания ошибочного образа мира заложен в самой природе построения человеческого поведения: через подражание и наблюдение за Другими. Выстраивать собственное поведение и формировать ценности человек способен лишь с оглядкой на Других. Ориентируясь на Других, он понимает, что хорошо, а что плохо, что имеет значение, а что – нет. Иначе говоря, создание собственного образа мира во многом происходит за счёт перенимания образа мира Других. Такие массовые явления, как престиж и мода, когда все стараются соотносить себя с остальными, демонстрируют это во всей полноте.

Упавший ребёнок пытается понять, что чувствовать и как себя вести, мгновенно поворачивая голову в поисках реакции взрослых. В присутствии других людей, увидев что-то необычное или пугающее, мы в первую очередь смотрим на реакцию остальных, чтобы понять, действительно ли это что-то необычное и пугающее или же мы что-то не так поняли. Даже собственные эмоциональные реакции человек определяет через реакции Других: шутки, сопровождаемые закадровым смехом, ему действительно кажутся смешнее (Cai et al., 2019). Наша оценка привлекательности кого-либо зависит от того, знаем ли мы, как прежде его оценили другие (Klucharev et al., 2009). То есть в формировании нашей оценки участвует оценка окружающих. Это буквально означает, что нам нужен чужой взгляд на вещи, чтобы сформировать собственный.

Науке прекрасно известно, что младенцы входят в социальный мир через подражание (Газзанига, 2017, с. 205), и навык подражания развит у них даже лучше, чем у шимпанзе (Фирсов, 1972, с. 81; Фирсов, 1982, с. 20). Даже факт прямохождения ребёнка оказывается результатом подражания взрослым – ведь ребёнок, выращенный собаками, бегает на четвереньках и пытается лаять.

Конечно, перенимание ребёнком поведения взрослых происходит не слепо, а с учётом прочих возможных факторов, то есть в подражании есть непременная интеллектуальная составляющая. Когда 14-месячные дети видят, как взрослый выключает светильник путём нажатия кнопки лбом, то потом проделывают операцию аналогичным образом, но если же при выключении светильника лбом руки взрослого будут чем-либо заняты, то дети не скопируют действие, а выключат прибор рукой (Gergely et al., 2002). То есть, если какое-то необычное действие находит в понимании ребёнка объяснение, оно не имитируется, поскольку ему понятна его причина, и он может выбрать другие пути; имитируется же именно непонятое поведение. Если взрослый делает нечто, причин чего не видно, ребёнку проще предположить, что причины такие есть, просто ему пока неизвестны, а потому лучше сделать "как принято", "на всякий случай".

Это как история молодой американки, вышедшей замуж и покинувшей отчий дом, которая однажды пригласила родителей на ужин. Увидевшая стол мама спросила: