Павел Соболев - Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

В наше время ситуация только начинает меняться: всё больше людей осознают, что брачный культурный сценарий не обязателен, и жизнь можно строить по самым невероятным планам, которые прежде никем помыслиться не могли. Но такое решение требует высокой осознанности и смелости.

Целью данной главы было показать, что свойственная современности мифология "брака по любви" в реальности возникла совершенно недавно, и на протяжении всей своей истории брак был в корне отличным от современных представлений о нём: никто не искал в браке тёплых эмоций, утешения и поддержки. Исторически брак был средством подчинения и эксплуатации женщины, в связи с чем физическое насилие в семье всегда выполняло охранительную функцию этого древнего порядка. Как верно замечает Мэрилин Ялом, сегодня, предоставляя убежище женщинам, подвергшимся домашнему насилию, высказывая своё осуждение и пытаясь его пресечь, мы отклоняемся от многовековой практики (Ялом, 2019, с. 72).

После этого историко-психологического экскурса в прошлое самое время задаться вопросом: так что же такое «семья»? Что скрывается за этим словом, и какой смысл мы в него вкладываем?

Как было показано, в прошлом то, что мы могли бы назвать семьёй, сильно отличалось от привычной нам сегодня картины как по составу, так по функциям и по психологическому содержанию. «Семья» прошлого была несравненно больше, но вместе с этим и эмоциональные связи между её членами были куда слабее, рассеяннее, чем сейчас. Особенно бросается в глаза отсутствие сильной привязанности между родителями и детьми. Та конструкция, которую мы сейчас называем семьёй, со всеми свойственными ей психологическими атрибутами (эмоции, поддержка и т. д.), распространилась лишь около 200–100 лет назад с ростом городов и с развалом широких родственных связей. То есть семья, как мы её знаем, возникла недавно.

Но вот главный вопрос: а что именно возникло недавно? Что даже сейчас мы называем семьёй? Обывателю данный вопрос покажется странным, ведь всем нам прекрасно известно, что такое семья, верно? Семья – нечто настолько очевидное, что и размышлять об этом странно. Но обыватель на то и обыватель, чтобы заблуждаться. Ведь, как известно в науке, ничто не должно вызывать такого подозрения, как нечто, очевидное для всех; из чего и вырастает "принцип недоверия к тому, что кажется «близким» и «знакомым» (Зидер, 1993, с. 177). Если какое-то явление кажется нам "само собой разумеющимся" или даже «естественным», то, скорее всего, мы просто не пытались вникнуть в его суть. Насколько сущность семьи самоочевидна для обывателя, настолько она вызывает споры среди учёных – не зря философ задавался вопросом: "как могло случиться, что мудрейшие теряются там, где обыкновенные люди не находят никаких трудностей?" (Шестов, 1993, с. 25) и дальше приходил к мысли о необходимости "преодоления очевидностей". Очевидность – иллюзия, скрывающая непонимание.

В действительности не только учёные, но и обыватель не скажет нам, что такое семья. Если попросить людей дать определение семье, они неожиданно для себя столкнуться с большими трудностями. У них сразу возникнет множество уточняющих вопросов: считаются ли членами семьи умершие, но всё ещё дорогие близкие люди? Стоит ли включать в семью дальних родственников, соседей, друзей и коллег, если с ними связывают любовь и забота? Будет ли считаться «своей» однополчанка бабушки, с которой поддерживается тесная дружба? "Под семьёй сегодня многие понимают связи шире родственных и сексуальных", признают социологи (Шадрина, 2014, с. 36; Адоньева, 2018, с. 110). Поэтому не удивительно, что если опрашивать людей на тему семьи, то каждый второй будет начинать фразой "Моя семья не совсем типичная…". Всё это потому, что никакой «типичной» семьи в принципе не существует, а обратное – только иллюзия. Семье невозможно дать чёткого определения, которое бы не пришлось затем снабдить десятком оговорок.

В последние десятилетия разных типов семей стало так много, что это ещё больше осложнило задачу определения семьи. В современных условиях чрезвычайно распространились семьи, представленные только матерью и ребёнком (детьми), или же семьи совсем без детей (только муж и жена – чайлдфри). Такое положение дел больше невозможно назвать "типичной семьёй", говорят социологи (Cohen, 2014).

И действительно, можно ли бездетную супружескую пару назвать семьёй? А мать-одиночка с ребёнком – это семья? Если родители в разводе, и папа лишь раз в полгода видится с ребёнком, это семья? А если родители погибают, и остаются лишь дети – эти дети продолжают быть семьёй? Мужчина и женщина, живущие вместе, но не состоящие в браке, – семья? А гомосексуальная пара, живущая вместе? А если ещё и растят ребёнка?

Здесь есть над чем поломать голову. Всё куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

На винной дегустации я разговорился с незнакомкой об этой книге, которую тогда писал. Тема семьи вызвала живой интерес.

– Вы отрицаете ценность семьи? – спросила она.

– Не совсем так… Я не знаю, что такое семья, а значит, и не могу отрицать её ценность.

– Как Вы не знаете, что такое семья? – удивляется собеседница. – У Вас её разве не было?

– У меня было что-то и даже есть сейчас, но я не знаю, семья ли это, – улыбаюсь я.

– …?

– Ну хорошо, дайте определение семьи, – говорю я. – Что это такое?

Девушка приосанивается и собирается с мыслями.

– Это близкие люди, живущие вместе, дети и родители.

– То есть, когда я отселяюсь от родителей, мы перестаём быть семьёй? – уточняю я.

– Нет, конечно, нет.

– Значит "живущие вместе" – это не обязательный критерий?

– Ну наверное, да… Но это совокупность близких людей.

– Вот "близкие" – ведь это метафора, – замечаю я, – А метафоры известны тем, что не сообщают ничего чёткого. Что значит "близкие"?

– Ну это… Родственники! – осеняет девушку.

– Бабушки, дедушки? Двоюродные братья-сёстры? Прадеды?

– Ну это уже не столько семья, – размышляет собеседница. – Наверное, уже скорее род. А семья – это близкие родственники!

– И снова эта пространственная метафора, – подмигиваю я, – "Близкие".

Похоже, нам здесь метафора и нужна, иначе придётся говорить довольно чётко: родственники первой степени родства – биологические родители и дети (то есть всё то, что и называется нуклеарной семьёй). Но такая чёткость уже ощутимо сжимает наше собственное понимание семьи как чего-то большего – приходится выбросить бабушек и дедушек, тёть и дядь, какими бы тёплыми наши с ними отношения ни были. Ведь когда у нас родятся дети, мы будем считать их частью семьи, но при этом и собственных родителей не перестанем считать таковыми. Возможно, в представлении каждого семья тяготеет к расширенному пониманию, и поэтому чёткость нами и отвергается в пользу размытой метафоры.