Наталия Порывай - Воспитание и дрессировка глазами собаки

В первый раз нам попался горе-хирург, который не знал, сколько позвонков в хвосте необходимо оставить, чтобы он, хвост, был не как у спаниеля, а как у величественного добермана. Поэтому процедуру пришлось повторять.

Так же в тот страшный второй раз нам подрезали еще и уши.

Да, наши большие висячие ушки были срезаны почти полностью, остались какие-то мизерные клочки.

Именно это у вас, людей, считается эталоном красоты, от которого уже все цивилизованные страны давно отказались. Но мы родились в России, где гуманизм приобретал какую-то искаженную форму.

Итак, наши хвосты и уши были отрезаны, а мы благополучно заключены в клетку, где нам предстояло сидеть весь день. Выпускали нас оттуда только утром и вечером на час, чтобы мы поиграли и побегали по комнате, пока новый человек мыл нашу за день загаженную клетку.

Стоит ли рассказывать, что ни о каком приучению к туалету речи быть не могло? Да и других норм поведения нам не преподавали. Единственное, чему мы могли самостоятельно обучиться, это взаимодействию в своей стае.

Клетка была мала для нас шестерых, поэтому приходилось биться за кусок места и право на отдых.

Мы были окутаны одним несчастьем – заточением без права на побег.

Мне было два с половиной месяца, когда в мою жизнь ворвались изменения. Я помню этот день, наполненный радостными событиями и новыми запахами, ведущими в новый мир.

Человек, у которого мы томились в клетке, на этот раз приехал не один. С ним была Она – девушка, которая из всего нашего помета выбрала именно меня. Не зря я старалась так активно на нее прыгать и тянуть за штанину, показывая, что со мной не заскучаешь.

Она взяла меня на руки, и я стала лизать ее лицо, одновременно принюхиваясь к такому новому и приятному запаху. За последний месяц моему носу удавалось принимать лишь запахи одного человека, моих братьев и сестер, комнаты и клетки, в которой мы содержались. Ну и, конечно же, неприятные запахи наших испражнений, в которых приходилось пребывать весь день.

А тут Она.

Когда меня выпустили из рук, я мгновенно начала проситься обратно. Не потому что любила сидеть на ручках, нет, этого я вовсе не знала. А потому что хотела подробнее изучить эту девушку и лизать, лизать ее лицо. Так оно мне нравилось.

А в ответ я получала такую редкую в моей жизни ласку.

Я не ошиблась в своем навязчивом поведении, и вот уже остальных щенков снова заперли в клетку, а меня оставили в комнате с Ней.

Мне можно было носиться по помещению, карабкаться на диван и общаться с людьми, которые занимались чем-то непонятным – рассматривали какие-то бумажки, передавая их из рук в руки. Отдали бы лучше их мне, я бы всех научила веселой игре.

Но люди как-то скучно проводили время, после чего эта новенькая девушка сложила бумажки в свою сумку, взяла меня на руки и понесла прочь из этой квартиры, где мне пришлось познать заточение.

Когда мы оказались на улице, я оживленно стала крутиться на руках, пытаясь выбраться и познакомиться с таким новым и интересным миром.

Кругом было много разных запахов. Ходили люди. Много людей. Передвигались какие-то громыхающие железные монстры. К одному такому мы подошли, и не успела я опомниться, как оказалась поглощена им – Она втолкнула меня внутрь и через пару секунд, сама оказалась там.

Монстр оказался совсем не страшным, и там был мягкий диван, на котором я расположилась после того, как все исследовала.

Девушка потянулась ко мне и погладила, после чего монстр ожил и двинулся вперед, перемещая нас в пространстве.

Если бы не тошнота, подступающая к горлу, я бы назвала этот день самым лучшим в моей недолгой жизни. Он и был лучшим.

Я отправилась в свой новый дом. К ней и с ней, моей новой мамкой.

У Ма был большой дом на три комнаты, а еще кухня и балкон, и никакой клетки! Мне разрешено было перемещаться по всему помещению, чем я немедленно воспользовалась.

Столько разных запахов манили, и я носилась из одного угла в другой, не зная, что мне интереснее больше. Так долго я пробыла в заточении, и все было неизвестным и интересным.

Вот какие-то вещи, а вот мебель, все хотелось обнюхать и попробовать на зуб. Ма ходила за мной следом, и как только я принималась пробовать новый предмет, рукой отталкивала меня от него.

Видимо, эти предметы принадлежали ей, и мне их трогать запрещалось. Но были и такие, что изучить мне позволили. Этим впоследствии я и стала играть. Это была деревянная палочка, о которую я любила точить зубы. И мягкая игрушка, которую я с удовольствием драла.

Но в нашем большом доме были не только предметы, но и другие члены стаи.

Помимо Ма там жил еще ее детеныш. Двуногий. Я со всей своей детской наивностью кинулась к нему, чтобы познакомиться, но он как-то странно от меня отходил, выдавая целый шлейф неуверенности. Если бы он был собакой, то точно бы растелился пузом кверху, показывая свою покорность. Но он не мог даже поджать хвост, потому что его у него не было. И я с первых минут поняла, что этот двуногий будет стоять на низшей ступени ранга в нашей стае.

Ниже него могла оказаться только кошка, которая замыкала список жителей нашего дома. Хотя эта маленькая зараза все время норовила занять позицию повыше и оттуда достать меня своей цепкой лапой.

Странные животные эти кошки. Вместо того, чтобы познакомиться, они сразу переходят в доминирующую позицию и дерутся. Но я не теряла надежды ее обнюхать, а потому прыгала на шкаф и лаяла, призывая лохматую заразу слезть и пройти полноценный ритуал знакомств.

В нашу дискуссию вмешалась Ма, почему-то строго меня отгонявшая.

Разве она не видела, что мне интересно? Или это потому, что кошка на меня шипела, грозясь поцарапать своими когтями? Но я же ее совсем не боялась! Почему же Ма так нервничала?

Ну что ж, раз контакт с этим животным вызывает у Ма только негатив, значит, животное плохое. Буду беречь Ма от него, если решится к ней подойти. Я же умная собака, мне не нужно повторять дважды.

А вы знаете, что такое поводок? Это непонятно зачем завязанная на шее собаки веревка, которая кроме дискомфорта ничего не вызывает.

Именно так я думала, когда первый раз ощутила ее на себе.

Ма одела на меня эту странную вещь и потащила на улицу.

Я сначала рванула вперед, но как только получила удар по шее, тут же остановилась и попятилась. А Ма продолжала меня тянуть, что-то приговаривая. Вот еще, подумала я, никуда не пойду, пока на мне эта непонятная штуковина. Но Ма тоже не сдавалась и волоком тащила мое сопротивляющееся во все четыре лапы тело.

Когда мы оказались на улице, я периодически пыталась побежать вперед, но тут же нарывалась на ограничитель в виде поводка, который снова и снова ударял по шее. И я тоже упиралась и отказывалась идти.