Виталий Полуновский - Мы и наши гены

© Виталий Полуновский, 2018

© Владимир Дараган, 2018

ISBN 978-5-4490-7325-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В наши дни наука занимается изучением двух бесконечностей, сама мысль о которых приводила в дрожь Блеза Паскаля: астрономы углубились в бесконечно большое, физики – в бесконечно малое. Биолог же держится середины. …Чтобы удивиться самому себе, человеку нет нужды погружаться в паскалианские бездны. Ему достаточно присмотреться к своей собственной субстанции.

– Жан Ростан. Максимы

Идея написать эту книгу возникла в тёплый июньский вечер. Солнце погружалось в верхушки сосен, в воздухе звенели комары. Физик с биологом сидели на веранде и пили чай.

– Мир катится в пропасть, – сказал физик.

Эту фразу произносили во все века, и ещё никто не смог её опровергнуть. Дискуссии возникали только по методам, замедляющих этот путь.

– Забыл добавить, что молодёжь нынче не та, – усмехнулся биолог.

– Молодёжь нормальная. Мы бы росли такими же, будь у нас интернет и смартфоны. Я о другом. Мир рушится потому, что у человечества нет единой цели, нет объединяющей идеи, пусть даже мифической. Главное, чтобы идея-миф сделалась всеобщей, перешагнула через границы, чтобы она не зависела от религий и культур. Думаю, что спасти нас может только образование и любопытство. Это должно взять верх над животными инстинктами.

– Чем плохи животные инстинкты? – биолог, конечно, встал на защиту животных.

– Ничем, но у человека должно быть что-то ещё, кроме желания выжить и продолжить род. Познание мира – чем не цель? Гораздо благороднее, чем сытость, власть или завоевание территорий, чтобы жить ещё сытнее и обладать большей властью.

Физик не любил говорить пафосно, но тихий вечер настроил на философский лад.

– Сказал ты красиво, но это для учёных, – нахмурился биолог. – Нормальные люди мыслят другими категориями. Познание мира? Не смеши меня. Да и среди ученых такое объединение будет зыбким. Вспомни научную конкуренцию, борьбу за приоритет, эксплуатацию аспирантов. Поэты? Они любят познавать самих себя. Гумилев, например, писал: «Где я? Так томно и так тревожно сердце моё стучит в ответ: видишь вокзал, на котором можно в Индию Духа купить билет».

Физик достал телефон и нашёл у Гумилева другое: «Поэт, лишь ты единый в силе постичь ужасный тот язык, которым сфинксы говорили в кругу драконовых владык».

– Вот видишь, не все так безнадёжно. И ещё учти, что тысячи профессий исчезнут, когда появится искусственный интеллект и роботы. И чем тогда заниматься миллионам безработным? Почему бы не познанием мира?

Это была не первая беседа о смысле жизни. Русский человек, где бы ни находился, любую беседу может свести к этой теме.

– Ну-ну, – сказал биолог, – считаешь, что понимание, например, связи массы тел с бозоном Хиггса может изменить мир? Половина населения Земли об этом не слышала, а вторая половина считает, что это пустая трата денег. Людей волнуют другие проблемы. Почитай Шекспира или «Государь» Макиавелли. Там узнаешь, что выпущенные Пандорой войны и беды происходят от вечных атрибутов человеческой природы: агрессивности, жадности, лицемерия и жестокости.

Он подумал и добавил:

– Они, правда, удивительным образом сосуществуют с добротой, состраданием и чувством прекрасного.

– Неважно, что читать и о чем думать. Можно и Макиавелли с Шекспиром. А про цели… Аристотель говорил, что всё имеет цель. Цель семечка стать подсолнухом, у подсолнуха – родить новые семечки. По Аристотелю, цель человека – найти счастье. Это как-то туманно. Нельзя быть постоянно счастливым. Гёте, например, за всю жизнь был счастлив семь минут.

– И что? Цель человека постоянно удовлетворять своё любопытство?

– Как одна из целей – безусловно. Есть ещё одна – спасти нашу планету от гибели. Тут без любопытства, без познания микромира и космоса не обойтись. Так что без бозона Хиггса дальше не двинуться.

– Есть ещё одна тайна, без познания которой человечеству не выжить.

– Убить всех комаров? Или ты про тайну жизни и сознания?

– Без понимания человека, как феномена природы, нам не избавиться от болезней, ранней смерти, наркомании, алкоголизма, психических отклонений. Новые вирусы или несколько психов вполне могут уничтожить весь мир.

– Хорошо, добавляю это в список. Но как избавиться от инстинктов, мешающих жить долго и счастливо? Многие корыстолюбивы – это заложено в генах? Ведь у животных этого нет. Если у человека с детства будет нормальное окружение, то разве корыстолюбие может проявиться? Вряд ли это присуще природе человека. Ведь ещё Аристотель говорил, что нравственность есть отличительная особенность человека.

Биолог поставил чашку на стол и уселся поудобнее.

– Возможно Аристотель не знал, что в поведении многих групповых животных есть такие нормы морали, как самопожертвование, дружба и поддержка слабых. Такой альтруизм прекрасно сосуществует у них с эгоизмом, агрессивностью и жестокостью. Оптимальное соотношение этих норм – гарантия выживания и размножения всей группы. Эти признаки у животных жёстко контролируются генами и почти не подвержено внешним влияниям. Известно, например, что обычно не удаётся вырастить ласкового льва из львёнка, а живущий в дикой природе крайне эгоистичный волк непременно превращается в волка-одиночку со всеми проблемами изгоя-одиночки. У человека есть все те же нравственные и этические характеристики, что и у животных, и они тоже контролируются генами.

– Если этические признаки у человека те же, и они жёстко контролируются генами, то получается, что понятия добра и зла у животных и человека не отличаются. А куда деваются воспитание и образование?

– Я не сказал, что у человека этические и поведенческие признаки контролируется генами так же жёстко, как у животных. Активность социальных генов человека гораздо сильнее зависит от воспитания, образования и личного жизненного опыта. Это важное эволюционное приобретение и определяет то, что мы называем феномен человека.

– Значит Аристотель прав, мы все же отличаемся от животных. Давай тогда мечтать, что правильное воспитание и образование может искоренить корыстолюбие и жестокость.

– Так полагали многие философы и моралисты. Жан Жак Руссо, например, считал, что правильное воспитание юношества на природе способно вырастить высоконравственного человека, готового взять на себя ответственность в новом совершенном государстве. Беда в том, что воспитание и образование влияют на наш стиль мышления только в определённых пределах, ограниченных уникальным набором генов. У нас эти пределы более широкие, чем у животных, но они существуют.