Юджин Линден - Обезьяны, человек и язык

Безусловно, эта дилемма не затрагивает работ Патти Моэлмен и всех, кто разделяет ее взгляды на изучение поведения животных. Эти ученые предвидели (скорее эмоционально, чем рассудочно) то, что продемонстрировала Уошо, а именно: наше оправдание бесцеремонности, с которой мы обращаемся с природой, зиждется на шатких научных и моральных основаниях. Джейн Гудолл и Патти Моэлмен вложили много добрых чувств в изучение поведения животных. Задолго до того, как Гудолл получила научное образование, она очень любила возиться с животными, и то же самое, вероятно, относится ко многим исследователям, охотно проводящим долгие месяцы в экспедициях для изучения поведения животных на воле.

Джейн Гудолл и Патти Моэлмен – это далеко не первые ученые, подолгу наблюдающие жизнь животных в естественных условиях. В начале нашего столетия южноафриканский ученый Эжен Маре провел много месяцев, живя в непосредственной близости от стада павианов. По результатам своих наблюдений он написал книгу «Душа обезьяны» (слово «душа» он употребляет подобно жителям Африки, имея в виду «ум»). Маре был поражен отношениями особей в стаде и способностью павианов решать сложные задачи. В своей книге он высказал предположение, что человек, как и другие приматы, обладает памятью двух типов: «филогенетической», или наследственной, в которой накоплены уроки общей истории приматов, и другой, более важной, «причинной» памятью, которая дает возможность извлекать уроки из собственного, уникального в своей индивидуальности жизненного опыта. Книга Маре носит радикальный характер, поскольку автор не провел произвольной границы между человеком и другими млекопитающими; напротив, он утверждает, что «оба типа умственной деятельности в различной степени проявляются в поведении всех высших млекопитающих». Маре разделил животных, отметив, что у видов, не относящихся к приматам, доминирует наследственная память, тогда как у приматов – причинная. В наше время работы Маре внимательно изучаются, но жил он и умер в полной безвестности. Ему не повезло – он опередил свой век и был дарвинистом в то время, когда люди еще не поняли, что теории Дарвина имеют отношение не только к происхождению человека, но и к его поведению.

Маре был предтечей новой науки, корни которой произрастают в первую очередь из работ Дарвина, – этологии, то есть биологии поведения животных. Этология – сравнительно молодая наука среди других наук о поведении и может вести свою краткую родословную от 1872 года [23], когда появилось исследование Дарвина, озаглавленное «Выражение эмоций у человека и животных». В этой работе Дарвин высказал две основные идеи: 1) человеческое поведение – предмет биологии, 2) подобно тому как существуют общие черты в физиологии, роднящие различные виды, могут существовать и общие черты в поведении. Область исследований, которая произросла из этой работы, может быть названа изучением поведенческих аспектов действия естественного отбора.

Хотя этология основана на очень почитаемом и пользующемся высокой репутацией научном труде, первыми учеными, работавшими в этой области, руководила эмоциональная, а не рассудочная убежденность в существовании сходства поведения человека с поведением других млекопитающих – чувство, которое лабораторные ученые должны были подавлять в себе, если хотели преуспеть в своих конкретных исследованиях. Нобелевский лауреат этолог Нико Тинберген заметил, что большую часть информации в области социологии животных – полностью игнорируемой традиционной парадигмой – добыли те люди, которые с любовью и терпением проводили многие месяцы, исследуя животных в их естественных местообитаниях. Аллен и Беатриса Гарднеры так определили свою позицию: «Наша религия состоит в том, что между человеком и животными должно существовать что-то общее». Именно эта эволюционная перспектива проявляется в деятельности Общества по изучению поведения животных и находит внешнее выражение в загорелых и обветренных лицах участников конференции. Рассматривая историю ОПЖ, мы видим, как в науках о поведении основное внимание смещается от лабораторного эксперимента к полевому наблюдению.

Идея ОПЖ возникла из желания натуралистов заняться изучением некоторых аспектов поведения животных, прежде не привлекавших особого внимания зоологов. Восставая против междисциплинарных барьеров, группа зоологов постаралась заинтересовать изучением поведения животных психологов и антропологов, а те в свою очередь почувствовали, что науки о человеке также могут извлечь некоторую пользу, если овладеют методами натуралистов. Общество было основано в 1967 году в качестве междисциплинарной группы, не входящей в Британское общество по изучению поведений животных, но связанной с ним множеством неформальных контактов.

ОПЖ возникло для того, чтобы способствовать проникновению учения Дарвина в науки о поведении, и поэтому наиболее важным направлением его деятельности было создание атмосферы междисциплинарного общения. Разрыв между «физической» и «психической» сторонами жизнедеятельности животных был преодолен в духе дарвинизма: те, кто изучал поведение, основываясь на понятии рассудка (психологи), были готовы общаться с теми, кто изучал поведение непосредственно (зоологами и другими биологами). Дисциплинарные границы в каждый конкретный момент определяют мировоззрение науки и, что особенно важно в науках о поведении, основные положения, на которых строится изучение поведения. Междисциплинарные границы, преграждая поток любой информации, которая может поставить под сомнение такие положения, обеспечивают незыблемость идейного содержания науки и его сохранность в рамках определенной парадигмы. До образования ОПЖ общение между представителями различных наук о поведении происходило либо посредством личных контактов, либо посредством чтения неудобоваримых статей в научных журналах. Принято считать, что люди, которые специализируются в междисциплинарных исследованиях, просто не обладают достаточными способностями, чтобы работать в какой бы то ни было конкретной области. Точно так же считается, что науками о поведении занимаются люди, не способные проявить себя в таких точных науках, как физика или математика. Вследствие такого предубеждения биолог может пропустить относящуюся к интересующей его проблеме статью только потому, что она написана представителем столь неточной науки, как психология, а психолог вместе с биологом могут с презрением отнестись к ученому, специализирующемуся в междисциплинарных исследованиях. В результате одна дисциплина игнорирует тот угол зрения, под которым этот же самый объект рассматривается в других дисциплинах; более того, в дисциплинах, которые находятся в добровольной изоляции друг от друга, могут формироваться противоречивые представления о природе одного и того же поведения. И естественно, в рамках таких дисциплин, как лингвистика, собственный вклад в понимание предмета исследований обычно преувеличивается.