Стивен Пинкер - Язык как инстинкт

3. Английский — это язык «аккузативного» строя, в котором подлежащее при непереходном глаголе, как например, she ‘она’ в She ran ‘Она побежала’ имеет ту же форму, что и подлежащее при переходном глаголе, как she в She kissed Larry ‘Она поцеловала Ларри’, и отличается от дополнения при переходном глаголе, например от her ‘ее’ в Larry kissed her ‘Ларри поцеловал ее’. В языках «эргативного» строя, таких как язык басков и многие австралийские языки, для этих трех ролей существует другая схема. Подлежащее при непереходном глаголе идентично дополнению при переходном глаголе, а отличается от них подлежащее при переходном глаголе. Как если бы нам приходилось говорить Ran her ‘Побежала ее’, имея в виду ‘Она побежала’.

4. Английский — это язык «с выдвижением подлежащего», где во всех предложениях должно быть подлежащее, даже в тех, где это подлежащее ни с чем не соотносится, как в предложениях: It is raining (букв. ‘Дождит’) и There is a unicorn in the garden ‘В саду — единорог’ (подлежащее выражено неопределенным местоимением There ). В языках «с выдвижением темы», таких, как японский, в предложениях имеется специальная позиция, которая заполняется текущей темой разговора, например: This place, planting wheat is good ‘Это место, хорошо сажать пшеницу’ или California, climate is good ‘Калифорния, климат хороший’.

5. Английский — это язык «SVO» — с порядком слов «подлежащее-глагол-дополнение» («Subject-verb-object»: Dog bites man ‘Собака кусает человека’). В японском порядок слов — это подлежащее-дополнение-глагол (SOV: Dog man bites ‘Собака человека кусает’); в современном ирландском (гаэльском) порядок слов такой: глагол-подлежащее-дополнение (VSO: Bites dog man ‘Кусает собака человека’).

6. В английском существительное может назвать любую вещь в любой конструкции: a banana, two bananas, any banana, all the bananas ‘банан, два банана, любой банан, все бананы’. В языках с «классификаторами» существительные распадаются на родовые классы, такие как: люди, животные, неодушевленные, одномерные, двумерные, групповые, инструменты, еда и т.д. Во многих конструкциях должно быть использовано название класса, а не само существительное, например, о трех молотках нужно сказать: три инструмента, то есть молоток.

И, конечно, если рассматривать грамматику какого-то определенного языка, то обнаружатся десятки сотен «странностей».

С другой стороны во всем этом гомоне можно услышать поразительные универсалии. В 1963 г. лингвист Джозеф Гринберг исследовал в качестве примера тридцать языков, которые разбросаны по пяти континентам, включая такие языки, как сербский, итальянский, баскский, финский, суахили, нубийский, массаи, берберский, турецкий, иврит, хинди, японский, бирманский, малайский, маори, майан и кечуа (потомок языка инков). Гринберг не принадлежал к школе Хомского, он просто хотел посмотреть, не обнаружатся ли в этих языках какие-нибудь интересные грамматические свойства. В своем первом исследовании, которое было сфокусировано на порядке слов и морфем, он обнаружил не меньше сорока пяти универсалий.

С тех пор было проведено много других исследований, охватывавших множество языков изо всех частей света, и при этом были засвидетельствованы буквально сотни универсалий. Некоторые из них абсолютны. Например, ни один язык не образует вопросительную форму, ставя слова в предложении в обратном порядке, например, так: Построил Джек который дом тот это? Некоторые универсалии статистически устойчивые: подлежащие, как правило, предшествуют дополнениям почти во всех языках, а дополнение примыкает к глаголу. Таким образом большинство языков имеет порядок слов SVO или SOV, в меньшем количестве языков порядок слов — VSO; VOS и OVS встречаются редко (менее, чем 1 %), a OSV вероятно, не существует (есть несколько кандидатов, но не все лингвисты согласны с тем, что порядок слов в этих языках именно OSV). Самое большое число универсалий связано с импликациями: если в языке есть X, то в нем будет и Y. С примером типичной универсалии импликации мы встретились в главе 4: если основной порядок слов в языке — SOV, то обычно этот язык имеет послелоги, а вопросительные слова стоят в конце предложения. Если порядок слов — SVO, то вопросительные слова будут стоять в начале предложения, и язык имеет предлоги. Универсальные импликации встречаются во всех аспектах языка — от фонологии (например, если в языке есть назальные гласные, то будут и неназальные), до значения слов (если в языке есть слово «пурпурный», то будет и «красный»; если в языке есть слово «нога», то будет и слово «рука»).

Если списки универсалий показывают, что в языках невозможны свободные вариации, подразумевает ли это, что на языки накладывает ограничения структура мышления? Зависимость не такая явная. Во-первых, нужно опровергнуть два нижеследующих альтернативных объяснения таким ограничениям.

Одно объяснение состоит в том, что язык возник лишь однажды, и все существующие языки являются потомками этого протоязыка, сохраняя некоторые его черты. Эти черты будут сходными в языках по той же причине, по которой порядок букв одинаков в иврите, греческом, латинском алфавитах и кириллице. В алфавитном порядке нет ничего особенного — он был изобретен ханаанеянами, и от него ведут свое происхождение все западные алфавиты. Ни один лингвист не примет это как объяснение языковых универсалий. С одной стороны в процессе передачи языка из поколения в поколение могут произойти радикальные прорывы, самым радикальным из которых является креолизация, но универсалии присутствуют во всех языках, включая креольские. Более того, простая логика подсказывает, что универсальная взаимозависимость, как например: «Если в языке порядок слов — SVO, то в нем будут предлоги, если порядок слов SOV, то послелоги» не может передаваться от родителей к детям так же, как передаются слова. Взаимозависимость по самой своей сути — это не характерная черта английского языка — дети могут усвоить, что английский — это язык с порядком слов SVO и что в нем есть предлоги, но ничто не подсказывает им, что если в языке порядок слов SVO, то в нем должны быть предлоги. Универсальная взаимозависимость — факт, касающийся всех языков, очевидный только с выгодной позиции специалиста по сравнительному языкознанию. Если в ходе истории язык меняет порядок слов с SOV на SVO, а послелоги становятся предлогами, должно существовать какое-то объяснение, почему два эти изменения происходят синхронно.

И если бы универсалии просто передавались из поколения в поколение, мы могли бы ожидать, что основные различия между типами языков будут соответствовать ветвям языкового генеалогического древа, аналогично тому, как разница между двумя культурами обычно соотносима с тем, насколько давно произошло разделение этих культур. По мере отделения ветвей от первоначального языка человечества некоторые из них могли становиться SOV, а другие — SVO; внутри каждой из этих ветвей одни языки могли принадлежать к агглютинативному, другие — к изолирующему типу. Но реально картина иная. Мало того, что прошли тысячи лет, история и типология часто вообще плохо соотносятся. Языки могут менять свой грамматический тип довольно динамично, а также снова и снова проходить по циклу из нескольких типов — изменение языка не происходит поступательно (его лексический состав — это особая статья). Например, английский из строго флективного языка с выдвижением темы, со свободным порядком слов, каким продолжает оставаться по сей день родственный ему немецкий язык, менее чем за тысячелетие превратился в язык с выдвижением подлежащего, с фиксированным порядком слов и малым числом флексий. Во многих языковых семьях наличествует почти полный диапазон имеющейся в мире вариативности, наблюдаемой в тех или иных аспектах грамматики. Отсутствие строгой корреляции между грамматическими свойствами языков и их местом на генеалогическом древе языков предполагает, что языковые универсалии — это не просто те свойства, которым удалось сохраниться со времен гипотетической праматери всех языков.