Альфред Брэм - Жизнь животных, Том I, Млекопитающие

К этому надо прибавить, что в XVII веке миссионеры Нижней Калифорнии, стада которых опустошались пумами, никак не могли заставить туземцев приняться за истребление последних. Индейцы смотрели на «чимбика», – так они называли пуму, – как на священное животное, и ни за что не хотели причинить ему ни малейшего вреда.

Пума играет почетную роль также в одной истории, имевшей место в XVI веке. В 1536 году, передает Рюи-Диац-де-Гузман, Буэнос-Айрес, тогда еще незначительный городок, был осажден индейцами. Скоро между осажденными начался голод. Не будучи в силах переносить его муки, некоторые жители, несмотря на строгое запрещение властей и опасность от краснокожих, убегали из города. Между такими беглецами была одна молодая женщина, по имени Мальдонада. Покинув Буэнос-Айрес, она некоторое время скиталась в его окрестностях, попала к индейцам, которые не причинили ей, однако, никакого зла, а через несколько месяцев опять вернулась в город. Начальник города обвинил ее в измене и приговорил к растерзанию дикими зверями. Несчастную отвели за милю от города в пустынное место, привязали к дереву и бросили. Через два дня исполнители приговора снова явились сюда, надеясь найти от осужденной одни кости, но каково было их изумление, когда они увидели Мальдонаду живой и невредимой! Молодая женщина рассказала, что все это время пума сторожила ее, храбро защищая от всех других зверей. Услышав об этом, начальник города увидел здесь перст Провидения и освободил Мальдонаду от всякого наказания.

Если даже в диком состоянии пума не проявляет кровожадности по отношению к человеку, то тем более это можно сказать о ручных пумах. Азара в течение четырех месяцев держал у себя дома молодого кугуара, и за все это время последний ни разу не выказал каких-нибудь свирепых наклонностей. Подобно молодой кошке, он любил возиться, прыгать, играть с людьми, любил ловить пролетающих бабочек, но и только. Хэдзон знал другого домашнего кугуара, который жил у хозяина около восьми лет и также никогда не проявлял ни малейшей свирепости. Если к нему приближались люди, он ласково мурлыкал и терся о колени посетителей, прося, чтобы его погладили. Любимым занятием его было – играть с платком или мячиком.

Ближайшим родственником пумы можно считать ягуарунди (Felis jaguarundi) гатомуриско бразильцев, стройное, тонкое животное, несколько напоминающее своим вытянутым телом и длинным хвостом куницу. Голова маленькая, глаза довольно большие, уши округленные, мех короткий и густой – темного серовато-бурого цвета. Длина туловища – 55 см, хвост – 32. Живет он парами по опушкам лесов и в кустарниках, встречаясь на огромном пространстве от Парагвая до Панамы. Жертвами его нападения бывают не только мелкие, но и крупные животные: подобно рыси, ягуарунди вцепляется им в шею, прокусывает ее и не отцепляется до тех пор, пока животное не умрет. На людей он, по-видимому, боится нападать, так что охота на него не представляет опасности, причем трусость его доходит до того, что даже самка не осмеливается защищать своих детенышей и позорно покидает, обращаясь в бегство. Неволю эти хищники переносят хорошо, но не плодятся в ней. Приручить их, особенно в молодости, не представляет труда, хотя они и не обнаруживают особенной привязанности к человеку. Кроме того, они никак не могут преодолеть своей хищной натуры и постоянно гоняются за домашними курами.

Еще длиннее – эйра (Felis eyra), которую бразильцы называют гато-вермельо (красная кошка). Это – небольшое животное (длиною в 53 см, с хвостом в 32, а вышиной только 27), покрытое мягкой почти равномерно светло-желтовато-красной шерстью, отличающееся ненасытной кровожадностью и неукротимой жестокостью. К неволе быстро привыкает, но остается, по-видимому, равнодушным к своему хозяину.

Самый же страшный хищник между пятнистыми и полосатыми кошками Нового Света – ягуар, или унца (Felis onza), достигающий длины 150, даже 180-200 см, при вышине – 80; покрыт коротким, густым, мягким, блестящим мехом, несколько более длинным на горле, груди и животе. Основной тон шерсти – красновато-желтый, кроме нижней части туловища и внутренней стороны ног, где преобладает белый цвет. Пятна – неправильные, окаймлены желтовато-красными или черными полосками. Нередко встречаются и черные экземпляры. По-видимому, существует несколько разновидностей ягуаров.

Название ягуар или, на языке южноамериканских туземцев, гуаранов, – ягуаретте – означает «собачье мясо»; испанцы же называют это животное тигром, а португальцы – онса. Ягуар распространен по Новому Свету, от Аргентины до юго-западной части Соединенных Штатов; живет в лесах по берегу рек или в покрытых травой болотистых местностях, выходя на добычу в утренние или вечерние сумерки, а также в светлые, лунные ночи, но никогда днем или темной ночью.

Нападению его подвергаются не только мелкие животные, но и крупные, даже кайманы; любит он также и черепах. Острое зрение и превосходный слух помогают ему издали чуять добычу, к которой он подбирается, как настоящая кошка, крадучись, ползком, затем одним-двумя прыжками кидается на нее и перекусывает горло. Говорят, что он бросается даже за своей добычей и в воду. Больше всего от него страдает рогатый скот и лошади; впрочем, волы и быки сами часто обращают его в бегство.

Интересна рыбная ловля ягуаров. «Когда однажды, в жаркий летний вечер, – рассказывает Ренггер, – я возвращался в лодке с охоты на уток, сопровождавший меня индеец заметил на берегу ягуара. Мы подплыли к тому месту и спрятались, чтобы посмотреть, что он будет делать. Он сидел, свернувшись на выступе берега, где течение было сильнее, около того места, где обыкновенно водится хищная рыба, называемая туземцами «дорадо». Ягуар пристально смотрел в воду, иногда нагибаясь вперед, как будто высматривал что-то на дне. Спустя 15 минут я увидел, как он быстро опустил лапу в воду и выбросил оттуда на берег большую рыбу. Отсюда я убедился, что он ловит рыбу так же, как домашняя кошка».

По отношению к людям ягуар, мало знакомый с ними, выражает только любопытство и уступает им дорогу; но, познакомившись с ними, скоро утрачивает свою робость и тогда делается людоедом. Иногда ягуары осмеливаются даже влезать на стоящие у берега суда и таскать оттуда собак, до которых они так лакомы, или мясо, причем огонь, обыкновенно отпугивающий других хищников, не страшен для них.

«Мы заметили, к своему удивлению, – пишет Гумбольдт, – что ягуары совсем не боялись нашего огня. Они переплывали рукав реки, отделявший нас от берега, и утром мы слышали рев их на близком расстоянии». В другом месте своего рассказа тот же наблюдатель сообщает, что ягуар выхватил однажды из самой середины их лагеря любимую собаку всего общества и уволок ее. Собака, которая вечером слышала рев ягуара, забилась под гамак своего господина, но утром все-таки исчезла.