Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

В 1961–1962 гг. в налоговом управлении решили предоставить в распоряжение Про 80 000 долларов, чтобы он приобрел для лаборатории измерительные приборы, необходимые для гамма-спектроскопии, и обходился без поездок в Ок Ридж, где он отвлекал ученых от работы. С 1963 года Про работал над методом нейтронного активационного анализа со своими собственными ассистентами Говардом Шлезингером и Майклом Гоффманом в тесной вашингтонской лаборатории. Обработка следов нейтронами происходила, в основном, в атомном реакторе Научно-исследовательского радиобиологического института вооруженных сил в Бетесде. И уже в июле 1964 года управление налогов на табачные и алкогольные изделия дало своего рода рекламное объявление: „Научно-физическое обоснование улик для разного вида африканских органов уголовного преследования". В нем подчеркивались возможности вашингтонской лаборатории для осуществления естественнонаучных исследований, и на восьми из двадцати трех страницах этого проспекта говорилось о нейтронном активационном анализе. Лаборатория предлагала свои услуги по применению анализа следующих материалов: спиртных дистиллятов, красителей, проб почвы, табака, пыли с одежды и транспортных средств, медикаментов, монет, пороховых отложений огнестрельного оружия, автомобильных смазочных материалов, древесины и проволоки, стекла, пластмасс, волос и „других следов тела". Так как эта реклама была обращена не только к агентам самого налогового управления, но и к полицейским учреждениям, то в нем давались также рекомендации, как подлежащий исследованиям материал следует зафиксировать, упаковать и отправить в Вашингтон. Во всяком случае все это явилось программой, совершенно лишенной какой бы то ни было осторожности, свойственной таким людям, как Гинн из Сан-Диего или Линкер из Лос-Анджелеса.

Еще до того как сотрудники Гинна впервые выступили в суде как эксперты по делу Вударда, использовав нейтронный активационный анализ для исследования следов, Про уже дважды выступал в этой роли перед федеральными судьями. 16 марта 1964 г. в Нью-Йорке были осуждены торговцы алкогольными напитками за то, что они привезли в Нью-Йорк целый грузовик водки с подпольного спирто-водочного завода в Атланте. Шлезингер и Про исследовали с помощью гамма-спектроскопии следы почвы с колес машины и следы почвы в районе спирто-водочного завода, обнаружили качественное совпадение девяти микроэлементов и на этом основании сделали заключение об идентичности почвы. Почти через девять недель, 21 мая, федеральный суд в Цинциннати осудил одного человека, который послал своему брату радиоприемник, начиненный динамитом и сконструированный так, что взрывался при включении в электрическую сеть. Лаборатория Про исследовала клейкую ленту и шпаклевку из радиобомбы, а также клейкую ленту и шпаклевку из гаража предполагаемого преступника. В клейких лентах оказалось по шести, а в шпаклевке по семи одинаковых микроэлементов. Как в нью-йоркском, так и в цинциннатском деле Про, как ни странно, довольствовался установлением вида элементов, а не их количественным соотношением.

Как бы там ни было, известие о деятельности вашингтонской лаборатории и успех ее экспертов в суде дали прокурору Майнарду из Конкорда повод обратиться к Про. В январе 1965 года Дьюрфи отправился в Вашингтон с пробами волос, большая часть которых уже несколько месяцев хранилась на предметных стеклах в дистиллированной воде или глицерине.

Сотрудник Про, Гоффман, уложил каждую пробу волос в отдельную пластмассовую коробочку, не подвергая волосы очистке, и поехал вместе с Дьюрфи в Бетесду. Там волосы поместили в поток нейтронов в реакторе и обрабатывали так два часа. Через четыре часа, когда Гоффман и Дьюр- фи возвратились в Вашингтон, Про и Гоффман приступили к измерениям гамма-лучей, а 28 января они прислали прокурору Майнарду свой отчет о результатах исследований на шести страницах. К отчету были подшиты копии гамма-спектров с тридцатью „графиками кривых". Их экспертное заключение звучало так: „Волосы Памелы Мейсн и Кулиджа имеют различные картины элементов, и поэтому их можно отличить друг от друга. Обе пары волос из машины Кулиджа по картине элементов идентичны волосам с головы Памелы Мейсн. Волосы с куртки и рейтуз Памелы Мейсн по картине элементов соответствуют волосам с лобка Кулиджа".

Вскоре после прибытия экспертного заключения в Род-Айленд приехал сам Майкл Гоффман, чтобы проверить, не следует ли подвергнуть нейтронному активационному анализу также микроследы, которые исследовал Гаррисон. Он взял с собой в Вашингтон несколько частиц и через некоторое время сообщил, что отдельные из них идентичны по своей картине элементов. С этих пор Гаррисон, Дьюрфи и прокурор были твердо уверены, что имеют в руках прочную цепь доказательств против Кулид- жа, и экспертные заключения, основанные на нейтронном активационном анализе, явятся козырем, который произведет глубочайшее впечатление на любого присяжного. А. Райнольдс, энергичный молодой человек, печально наблюдал, как сгущаются тучи над головой Кулиджа, и единственной его надеждой был Джерви, который, может быть, обнаружит какие-нибудь недостатки в экспертных заключениях из Вашингтона.

Как только копии гамма-спектрограмм Майнарда Про попали в руки Джерви, он понял, что подтверждаются самые худшие его опасения. Спектрограммы Про напоминали те спектрограммы, какие он и его сотрудники делали много лет назад. Про устанавливал в среднем по семь элементов вместо десяти — четырнадцати в исследуемых пробах и не делал никаких пометок относительно количества волос в отдельных пробах. С помощью одних фотокопий спектрограмм Джерви пришел к выводу, что при установлении элементов многие „вершины" получили ложное толкование. Элементов калия и сурьмы, которые Про якобы обнаружил в следах волос с головы Памелы Мейсн и из „Понтиака" Кулиджа, там не было. Во всяком случае, ничто не свидетельствовало о их наличии. В сравнительных спектрах волос с куртки и рейтуз Памелы Мейсн, а также волос с лобка Кулиджа Джерви не смог найти „вершин", свидетельствовавших о наличии в них элементов хлора и серебра. В других спектрах, в которых Про „обнаружил" элементы кальция и брома, по убеждению Джерви, таковых не имелось. Он признал правильным определение только пяти „вершин": натрия, марганца, меди, цинка и ртути, т. е. тех элементов, которые не имели значения при сравнении волос из-за слишком большого распространения. Натрий содержится в любых волосах, ртуть — в 751 пробе волос из 776, медь в 629 из 776, которые Джерви исследовал за все время своей научной работы. И даже после установления ошибок в определении видов элементов Джерви просто растерялся перед тем фактом, что Про, очевидно, даже не старался определить количества отдельных элементов, различия которых, собственно, и давали характерную картину элементов. При анализе волос, который сыграл решающую роль для вывода Про, он довольствовался визуальным сравнением „вершин" для меди, марганца и ртути. Следовательно, не имелось никаких определений количественного характера. Еще более непонятным для Джерви было ограничение активации проб волос двумя часами, в то время как его многолетние эксперименты доказали необходимость затраты в двадцать, тридцать раз большего времени активации для определения достаточного количества элементов. В трактовке результатов своих исследований Про утверждал, что идентичность исследуемых волос особенно наглядно доказывается совпадением содержания сурьмы и серебра, потому что оба эти микроэлемента редко встречаются в волосах. В своих исследованиях Джерви обнаруживал серебро по меньшей мере в 60 %, а сурьму — в 65 % всех волос. Утверждение Про в заключении, что волосы с головы одного и того же человека, в основном, все одинаковы, свидетельствует о том, что он просто не в курсе последних предостерегающих познаний в этой области.