Виталий Ларичев - Сад Эдема

Однако работа с геологом не позволила в этот день добраться до обнажения. Лики, его младший сын Филипп и Пикеринг отправились к нему рано утром 1 декабря. Дорога была нелегкой: приходилось продираться сквозь густые заросли кустарника. Вот наконец и край ущелья, где ниже по склону должно находиться обнажение — разрушенный эрозией склон шелльского уровня. Лики потом уверял, что в тот момент его охватило предчувствие необыкновенно важного открытия. Спускаясь по склону, Луис полушутя-полусерьезно крикнул: «Рэй, это как раз то место, где нам предстоит найти череп!» Заканчивая реплику, Лики остановил взгляд на стенке небольшого овражка, пропиленного в окаменевшей глине дождевыми потоками. Там лежало несколько крупных обломков кости. «Череп!» — молнией мелькнуло в голове Лики, но он одернул себя: «Наверное, опять обломки панциря черепахи. Разве ты забыл, как обманчиво напоминают они человеческий череп?»

Но чем ближе подходил он к месту, где из слабо разрушенного глинистого горизонта выступали окаменевшие костяные фрагменты, тем больше рассеивалась боязнь снова обмануться в ожиданиях. Лики припал на колени, вгляделся в обломки, и последние сомнения покинули его: это череп, долгожданный череп шелльского человека! Лики настолько потрясло происшедшее, что некоторое время он не мог сказать ничего вразумительного. Затем он поднялся с земли, попросил Пикеринга произвести разметку будущего раскопа и помчался к стоянке презинджантропа, где на раскопе работала Мэри.

— Мэри, быстрее, — едва переводя дыхание, крикнул Лики. — Я нашел шелльского человека!

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, скептически оглядев взъерошенного Лики.

В ее тоне было нечто от уверенности, будто сенсации в палеонтологии выпадают только на ее долю. Но ведь должно когда-то повезти и супругу.

— Череп, череп! — досадуя на непонятливость, прокричал Лики.

Мэри поняла, наконец, что произошло. Она оставила раскоп на помощников и вместе с Луисом быстро направилась к месту открытия.

Еще раз осмотрев слой, из которого торчали обломки черепа, Лики и Пикеринг пришли к убеждению, что череп действительно залегает на уровне горизонта шелльского стойбища, раскопанного невдалеке. Неудивительно поэтому, что рядом с обломками черепной крышки при раскопках удалось найти несколько шелльских орудий, которые отличались значительно более искусной оббивкой в сравнении с галечными инструментами, обнаруженными ранее на границе дошелльского и шелльского горизонтов.

Поразительная вещь — столько зыбких случайностей предшествовало одной из самых эффектных и значительных находок в Олдовэе, что невольно приходит мысль о том, что открытие вполне могло бы и не состояться. Не поднимись Лики на холм, откуда ему внезапно открылась заманчивая картина обнажения, или случись это за полчаса до захода солнца, когда слабое освещение маскирует разрушенный горизонт, — и тогда очень скоро эрозия без следа уничтожила бы вывалившийся из слоя череп. Но чтобы случайности могли вот так составить капризную игру счастья и неудач, надо очень долго идти им навстречу. За случайностями «счастья Лики» почти тридцать лет поистине каторжного, неустанного, самоотверженного труда, увлеченного, упорного, целенаправленного, всепоглощающая любовь к делу. Счастливые случайности подготавливались школой кикуйю, научивших Лики терпению, упорству в достижении цели и острой наблюдательности, этим через всю жизнь пронесенным желанием раскрыть мир далеких предков человека, его удивительной разносторонностью «универсального человека, ученого» (первоклассный археолог, Лики профессионально разбирался в проблемах родственных и смежных с археологией наук — геологии, палеонтологии, антропологии), наконец, встречей с Мэри. Да мало ли еще компонентов, из которых сложились счастье и удача этого ученого, его поразительная интуиция и везение, без чего костные останки зинджантропа и презинджантропа до сих пор лежали бы погребенными в глинистых толщах ущелий равнины Серенгети.

Луис и Мэри Лики на раскопе.

Но что же представлял собою открытый в Олдовэе первый череп шелльского человека? Он сохранился не полностью. Тринадцать извлеченных из глины обломков составили при реставрации большую часть мозговой коробки. Стенки черепной крышки удивляли массивностью, а таких валиков, нависших козырьком над глазницами, не имел ни один из найденных до сих пор черепов обезьянолюдей. Его примитивность подчеркивалась также низким, убегающим назад лбом и приплюснутостью свода в теменной части. Пожалуй, черепная крышка питекантропа выглядела изящнее. Удивляться, впрочем, нет оснований: ведь обезьяночеловек с Явы жил значительно позже, в эпоху ашельской культуры. Лики пришел к выводу, что череп шелльца из Олдовэя по значительному числу признаков отличается от черепов синантропа и питекантропа.

Тем не менее образ жизни шелльца оставил далеко позади первозданную простоту, о которой свидетельствовал комплекс находок со стойбищ презинджантропа и зинджантропа. Достаточно сказать, что шеллец научился изготовлять оббитые с двух сторон рубила и с успехом использовал на охоте боласы, поистине одно из самых гениальных изобретений обезьяночеловека. Обладая к тому же огромной силой, он предпочитал охотиться не на черепах и мелких обитателей саванны, как его предшественники зиндж и «человек умелый», но на крупных, а иногда просто гигантских животных.

В шелльском культурном горизонте Лики нашел кости огромного кабана, необыкновенно большого барана с размахом рогов около двух метров, очень высокого жирафа с рогами на голове, гигантской болотной антилопы ситатунги и крупного дикобраза. Но самым необычным оказался скелет примитивного слона динотерия. Это огромное животное имело странную особенность: его полутораметровые бивни располагались не в верхней, как у остальных разновидностей слонов, а в нижней челюсти. Можно представить, какой чудовищной силой должны были обладать жевательные мускулы динотерия, чтобы выдерживать тяжесть таких бивней. Динотерий поразил палеонтологов при первом же открытии его костей в Центральной Европе в прошлом веке. Животное казалось настолько огромным, что ему присвоили видовое название maximus. Через некоторое время удалось найти еще более огромную разновидность динотерия, названного gigantissimus. Бивни его достигали в длину 92 сантиметров. Как же в таком случае «окрестить» динотерия из Олдовэя с его полутораметровыми бивнями? Из затруднения Лики выручил вице-президент полевого комитета Национального географического общества Мэтью В. Стёлинг. Он предложил назвать слона mirabilis, то есть «прекрасным»!