Виталий Ларичев - Сад Эдема

Поэтому как нельзя более кстати подоспело письмо из Батавии. 14 апреля 1890 г. ему вручили официальное разрешение Рудного Бюро продолжить исследования на Яве. Это был выход из тупика, в котором оказался «упрямец из Амстердама». Он незамедлительно поспешил им воспользоваться. Окончательно освободившись от обязанностей в военном госпитале Паданга, Дюбуа покинул Суматру и с легким сердцем отправился на Яву.

На Яве Дюбуа первым делом купил череп, найденный в Вадьяке В. Д. ван Ритшотеном, реставрировал его, обработал и подклеил раздавленные части. Череп, вне всякого сомнения, принадлежал ископаемому человеку, и это не могло не радовать; кости полностью потеряли органическую субстанцию, «окаменели», или, как говорят в таких случаях палеонтологи, минерализовались, фоссилизовались. Несмотря на массивность костей черепа и некоторые примитивные детали его строения, он, бесспорно, принадлежал человеку современного типа — Homo sapiens («человеку разумному»). Достаточно сказать, что объем мозга, заключавшегося когда-то в черепной коробке из Вадьяка, превышал средний объем мозга современного человека на 200 кубических сантиметров. Поэтому ни о каком открытии в Тулунгагунге черепа «недостающего звена» не могло быть и речи.

Дюбуа только с удивлением отметил, что череп из Вадьяка не принадлежал по типу к черепам малайцев, населявших теперь Яву и Суматру. Если бы не на удивление большой объем мозга, то можно было бы сказать, что В. Д. ван Ритшотену удалось найти останки предка коренных жителей Австралии или, может быть, папуасов Гвинеи.

Значит, до прихода малайцев на Яву остров заселяли австралоиды, которые переселились затем на южный континент. Стоит ли, однако, ломать над этим голову? Ведь найден же не череп «недостающего звена»! Неудивительно поэтому, что во «Втором квартальном докладе Рудного Бюро» за 1890 г. опубликована лишь краткая заметка Дюбуа о находке в Вадьяке. В европейские журналы он не пишет ни строчки: не та тема. А кто читает «Квартальные доклады Рудного Бюро» Батавии? И действительно, спустя полвека после этих событий Дюбуа будут упрекать в том, что он ни словом не обмолвился об открытии ван Ритшотена, и определят Дюбуа как «человека эксцентричного, странного и во многих случаях трудного для понимания».

Через некоторое время Дюбуа посетил южный склон вулкана Вилис в верховьях реки Брантас. С обычным усердием он осмотрел известняковые обрывы и уступы — террасы на берегу озера. Трудно сказать, сколько времени продолжались бы на этот раз поиски, но судьба впервые за три года выразила ему свою благосклонность: Дюбуа открывает в галечном слое озерной террасы Вадьяка второй череп! Правда, это опять не череп «недостающего звена». Он поразительно напоминал находку ван Ритшотена — австралоидный по типу, с очень массивной нижней челюстью, плоской носовой костью, низким лбом и выступающими надглазничными валиками, продолговатый, с обширной мозговой коробкой. Значительные по толщине кости от длительного пребывания в земле минерализовались, что свидетельствовало об их древнем возрасте. Во всяком случае, Дюбуа не сомневался, что люди, которым принадлежали вадьякские черепа, жили в древнекаменном веке, в эпоху, когда север Европы покрывали толщи льда. Каменных орудий в слое, где залегал череп, выявить не удалось, но многочисленные черепа, челюсти и другие части скелетов животных, найденные на склоне соседнего холма, позволили Дюбуа установить обитателей древнего леса Тулунгагунга, на которых, возможно, охотились «протоавстралийцы»…

Дюбуа посылает в «Третий квартальный доклад Рудного Бюро» за 1890 г. краткий отчет о находке.

Поиски продолжаются с удвоенной энергией. День за днем обследует Дюбуа окрестности Вадьяка. Находки костей животных следуют одна за другой. Он снова верит в свою счастливую звезду и, кажется, не обманывается в предчувствии очередной удачи: однажды ему сообщают, что вблизи Вадьяка находится пещера. «Она заслуживает того, чтобы заняться ею специально и произвести раскопки», — решил Дюбуа, внимательно осмотрев пещеру и площадку, прилегающую к ней снаружи. Он приступил к работе немедленно и на участке, расположенном перед входом в камеру, открыл погребение! Человеческий скелет был густо засыпан красной охрой — «кровью мертвых». Но вслед за радостью последовало разочарование: захоронение датировалось сравнительно поздним временем. Осмотр черепа, не имевшего, как и другие кости скелета, значительных признаков минерализации, показал, что у входа в пещеру был похоронен малаец, а не протоавстралиец…

Как бы ни были важны и интересны находки в районе Вадьяка, Дюбуа с самого начала понял, что надежда открыть «недостающее звено» на склоне вулкана Вилис не очень оправдана, поскольку большинство из найденных им костей принадлежало не вымершим, а здравствующим ныне в джунглях Явы видам животных. Поэтому он решил перенести разведочные работы на север, во внутренние области Центральной Явы, в район грандиозного вулкана Лаву, где в долине реки Бенгаван в местности Кедунг-Брубус, по сведениям местных жителей, часто находили кости гигантов, или, как называли их малайцы, гвардейцев — «руксасас»… «Если на берегах Бенгавана не удастся найти «недостающее звено», придется вернуться на Суматру», — решил Дюбуа.

Пробные раскопки развернулись около городка Мадиун, где река прорезала пласты плотно сцементированного вулканического туфа и песка. В них в изобилии залегали кости слонов, гиппопотамов, оленей, гиен, тапиров. 24 ноября 1890 г. была сделана находка, после которой Дюбуа навсегда отказался от мысли вернуться на Суматру: из груды найденных за день костей он извлек обломок правой стороны нижней челюсти с двумя предкоренными зубами и альвеолой (гнездом), в которой некогда помещался клык. Дюбуа достаточно было бегло осмотреть находку, чтобы понять, что челюсть принадлежала человеку, а не антропоидной обезьяне. Глубокая древность обломка тоже не вызывала ни малейших сомнений: судя по значительной тяжести, кость давно минерализовалась, а по характерному темному цвету она не отличалась от любой из многих сотен костей животных, извлеченных из вулканического туфа.

Значит, эта челюсть принадлежала человеку, который жил на берегах Бенгавана в доледниковые времена около миллиона лет назад, когда остров Ява соединялся «земным мостом» с материковой частью Азии? Возможно, это и есть первый обломок скелета «недостающего звена»? Прийти к такому заключению при взгляде на не очень массивную, но исключительно низкую челюсть вполне естественно и чрезвычайно соблазнительно. Однако Дюбуа представлял себе челюсть «недостающего звена» иначе и обломок из Кедунг-Брубуса при всех его необычных особенностях все же определил как человеческий. Pithecanthropus alalus («обезьяночеловек бессловесный»), как следует из его названия, не умел говорить. А первое, что бросалось в глаза при осмотре фрагмента челюсти и поразило Дюбуа больше всего, — это необычайно большая протяженность в ширину ямки для так называемой двубрюшной мышцы, степень развития которой, по мнению отдельных антропологов, косвенно подтверждает или, напротив, опровергает наличие речи. Существо из Кедунг-Брубуса несомненно говорило и, следовательно, не могло занять вакантное место «недостающего звена».