Барбара Харриссон - Оранг-утан

В соответствии с законом, управляющий лесным хозяйством конфисковывал каждого детеныша оранг-утана, каким бы способом он ни был приобретен. Всякий, кто убил оранг-утана в джунглях (а добыть детеныша можно только, застрелив мать) или держал в доме детеныша, или продавал его, карался штрафом как за преступное действие. Но как уследить за всем, что происходит в безбрежных джунглях, особенно в пограничной области, где еще водятся оранг-утаны? Поди, найди виновника и докажи его вину. Если же животное попало в Саравак через границу, дело осложнялось тем, что нельзя было применять местные законы. К тому же штраф был невысокий, и люди шли на риск, зная, что перекупщик с лихвой покроет им все издержки.

Между тем опыт показал, что детеныш оранг-утана, которого держат в деревне, почти наверно обречен на скорую гибель. Его надо оберегать от болезней человека, надо правильно кормить. Поэтому в последние годы частным лицам не давали разрешения держать оранг-утанов как домашних животных. По неписанному соглашению между Департаментом леса и нашим музеем конфискованных детенышей передавали нам. Других учреждений, которые были бы заинтересованы в том, чтобы спасать этих малышей, не нашлось.

И вот перед нами возникла проблема — придумать надежный способ выкармливать бедняжек. Скажем, содержать их в полудиком состоянии, чтобы потом, уже взрослыми, выпускать в джунгли. Но это дело серьезное, требующее долгих усилий… Как бы то ни было, у нас на руках очутилось сразу трое беспомощных крохотных созданий. Мы решили дать им имена людей, которые особенно много потрудились для охраны оранг-утанов.

Итак, первого малыша назвали Тони, в честь Антони Эбелла, тогдашнего губернатора Саравака. Антони Эбелл назначил комиссию, которой поручил выяснить, сколько же оранг-утанов осталось в саравакских джунглях, и предложить меры наиболее эффективной их охраны.

Второй получил имя Фрэнк. Так звали Брауна, управляющего лесным хозяйством в Сараваке. Фрэнк Браун был, так сказать, законным ангелом-хранителем и приемным отцом всех оранг-утанов области.

Третьего детеныша назвали Биллом в честь Билла Смайсиза, автора книги «Птицы Борнео» и помощника Фрэнка Брауна (позже он сменил его на посту управляющего лесным хозяйством).

Из всей тройки Тони был самым маленьким. Больной, истощенный, весь в прыщах, он был обнаружен в даякской деревне. Мы живо смастерили для него временную клетку, и там он лежал, скрестив руки на шее и поджав ноги. Больно было смотреть на этого малыша, утратившего всякий интерес к жизни. Когда я привезла его к Оси Мерри, врач подтвердил мои опасения:

— Его надо лечить, у него воспаление легких. Да только вряд ли удастся его спасти. Пожалуй, ему даже лучше умереть, все равно полностью здоровым он никогда не будет.

Мы принялись за лечение, справились с воспалением легких, но обнаружили у Тони глистов. Вывели глистов — он снова простудился. После двух мучительных недель, когда я совсем извелась, он скончался.

Фрэнк и Билл были здоровы. Им было примерно по году, и мы поместили их вместе в большую новую клетку. Подвесили качели и веревку для физических упражнений, выдали для игры зеленые ветки, сделали постель из мешков и одеял. Клетка новичков стояла рядом с клеткой Евы, и они с интересом присматривались к соседке. Им было также видно, что делается вокруг, в частности на кухне.

Билла забрали у китайского скупщика, который у кого-то приобрел его за бесценок. Фрэнка нашел в джунглях лесник — малыш сидел на теле убитой матери и хныкал. Причину ее смерти нельзя было установить, потому что останки совсем разложились. Маленький Фрэнк, должно быть, много дней голодал, и он с жадностью набросился на бутылочку с молоком. Билл охотно последовал его примеру.

Ева очень ревниво встретила новичков. Она вообще отличалась ревнивым нравом, но пока все внимание сосредоточивалось на ней, у нее не было повода жаловаться. Новые детеныши были много меньше Евы, и Бидаи окружил их заботой. Как она сердилась, когда он чистил клетку соседей или кормил их! И если на нее не обращали внимания, она в ярости принималась лазить вверх-вниз по сетке или веревкам, плача и стуча кулаками. Или хлестала веревкой по сетке. Ева ревновала даже, когда Бидаи разговаривал со мной. Хотя ей шел уже третий год, и она заметно подросла и окрепла, Ева играла в саду далеко не так увлеченно и бурно, как Боб. Погуляет немного и возвращается к Бидаи, всячески льнет к нему.

Как ни хлопотно нам было с детенышами, как ни нарушали они наш обычный распорядок жизни и работы, нам было очень тяжело в тот день, когда пришла пора расставаться с Бобом. Том даже отказался провожать его в порт. Поехали мы с Бидаи, и я не смогла сдержать слез. Впрочем, я их ничуть не стыдилась.

Опустевшую клетку Боба починили и перевели туда Еву. Вид ее рожицы в окошке, обращенном в ванную, помог нам свыкнуться с отсутствием Боба. Хотя новая квартира была просторнее — лазай и качайся вволю, — Ева ничуть не обрадовалась переселению. Она хныкала, жаловалась, устраивала нам сцены, Сразу было видно, что ей не нравится на новом месте. Мы старались никак не реагировать, тогда она с рыданиями забилась под мешок.

На второй день она смирилась, освоила новые веревки и качели, отнесла предложенные ей зеленые ветки на верхнюю полку и сотворила из них нечто немыслимое. Потом туда же затащила в зубах свой мешок и наконец угомонилась.

Билл и Фрэнк тоже прижились. В октябре 1958 года они весили семь-восемь килограммов. Большую часть времени приятели возились и гонялись друг за другом. Билл был постарше и посильнее, вел себя поспокойнее и отличался прожорливостью. Фрэнк, отчаянный озорник, любил таскать у него из-под носа лакомые кусочки, за что и получал тумаки. Они кусали друг друга за шею и за пальцы рук и ног, но беззлобно, не причиняя вреда. Когда одного почему-либо извлекали из клетки, второй страшно возмущался. На ночь они забирались в один мешок и часто спали в обнимку.

Как-то раз, вернувшись из поездки в глубь острова, мы обратили внимание, что в клетках лежит всего по одной зеленой ветке. Том сердито позвал Бидаи.

— Почему ты не положил им больше веток? Разве не видишь, им нечем играть. Как бы ты сам себя почувствовал, если бы тебя посадили в клетку и тебе нечем было бы заняться? Подумай хорошенько!

— Туан… больше нет веток…

— Веток нет? А это что, а это? Чашки? Тарелки? Слава богу, в этой стране еще хватает деревьев, кругом сплошной лес. Добывай ветки в любом месте, залезай повыше, но чтобы ветки были.

И Бидаи каждое утро забирался все выше и выше на деревья за зелеными ветками. Лестница ему не требовалась. Зажав в зубах нож, он живо карабкался вверх по лианам и сучьям. Сидя в клетках, оранг-утаны с любопытством поглядывали на него.