Джейн Лавик-Гудолл - В тени человека

Прежде некоторым наблюдателям в Западной Африке доводилось видеть два случая употребления предметов в качестве орудий: во-первых, шимпанзе камнем раскалывают пальмовые орехи и, во-вторых, засовывают палки в гнезда земляных пчел, а потом слизывают с них мед. Тем не менее я никогда не думала, что смогу увидеть нечто подобное своими собственными глазами.

Дэвид провел возле термитника около часа, а потом медленно побрел прочь. Едва он исчез из виду, я кинулась к термитнику. Кругом валялись раздавленные насекомые, а множество рабочих термитов деловито восстанавливали произведенные Дэвидом разрушения. Я подняла с земли одно из брошенных орудий и, следуя примеру Дэвида, засунула его в отверстие, а когда вытащила стебелек обратно, на нем, крепко вцепившись челюстями, висели рабочие термиты и несколько красноголовых солдат. Не разжимая челюстей, термиты смешно болтались в воздухе под прямым углом к травинке.

Перед уходом я немного примяла высокую сухую траву и соорудила довольно примитивное укрытие, набросав несколько пальмовых листьев на нижнюю ветвь дерева и связав их в верхней части. Я решила обязательно прийти сюда на следующий день. Однако прошла целая неделя, прежде чем мне удалось еще раз увидеть, как шимпанзе «выуживают» термитов. Дважды шимпанзе приходили к термитнику, но каждый раз, заметив меня, немедленно исчезали. Однажды я была свидетелем очень красивого зрелища — брачного полета крылатых термитов, так называемых царей и цариц. Неистовые взмахи больших белых крыльев уносили насекомых все выше и выше. Позднее я поняла, что с наступлением периода дождей рабочие термиты подводят ходы термитника к поверхности гнезда и замазывают их отверстия тонким слоем глины, подготавливая тем самым вылет крылатых половых особей. Между октябрем и январем рои оставляют гнезда, чтобы основать новые колонии. В это время года шимпанзе вовсю удят насекомых.

На восьмой день моей бессменной вахты к термитнику снова пришел Дэвид Седобородый, на этот раз в сопровождении Голиафа. Они трудились возле гнезда почти два часа. За это время я смогла увидеть много любопытных деталей: как они расковыривают свежезаделанные отверстия большим и указательным пальцами; как откусывают конец травинки, если он обломался, или же используют противоположный, целый конец; как отбрасывают одни орудия и находят другие. Голиаф однажды отошел от термитника в поисках подходящего орудия метров на пятнадцать. Нередко оба самца срывали сразу три-четыре стебелька и клали рядом с термитником, используя их по мере надобности.

Но, пожалуй, самым интересным было то, как они подбирали небольшие веточки или плети лианы и, пропустив сквозь сжатый кулак, очищали их от листьев, делая пригодными к употреблению. Это можно считать первым документированным примером того, что дикое животное не просто использует предмет в качестве орудия, но действенно изменяет его в соответствии со своими нуждами, демонстрируя тем самым зачатки изготовления орудий.

Человек всегда считался единственным существом, способным производить орудия. В самом деле, одно из широко распространенных определений гласит, что человек — это существо, которое «изготовляет орудия по определенному плану». Конечно, шимпанзе не придерживались какого-то определенного плана при изготовлении орудий. Тем не менее благодаря наблюдениям таких вот различных случаев примитивного изготовления орудий многие ученые пришли к выводу о необходимости более точного определения человека. Иначе, по словам Луиса Лики, нам придется признать шимпанзе человеком.

Я незамедлительно сообщила Лики о своих последних наблюдениях — поедании мяса и изготовлении орудий. Это помогло ему организовать необходимые средства для продолжения моей работы. Вскоре я получила от него известие, что Национальное географическое общество согласилось финансировать мои исследования еще в течение года.

— «Мемсахиб! Мемсахиб! Пожалуйста, пойдемте со мной. Вы очень нужны», — голос, неожиданно разбудивший нас, принадлежал Адольфу. На вопрос, в чем дело, он что-то невнятно пробормотал о больном ребенке.

Мы с Вэнн быстро оделись и вышли вслед за Адольфом в черноту африканской ночи. Он повел нас к маленькой деревушке, расположенной по ту сторону ручья, возле самого берега. Здесь во временных, предназначенных лишь для сухого сезона хижинах жили два егеря, около десятка рыбаков, а также почетный старейшина Идди Матата со своим многочисленным семейством. В его хижину, сложенную из кирпичей и крытую соломенной крышей, мы и пришли. Несмотря на поздний час, в доме никто не спал. Все сидели в заполненной дымом главной комнате, разговаривали и смеялись. Двое детей при виде нас поспешно забились в угол, а старшая жена Идди, кормившая своих сыновей-близнецов, приветливо улыбнулась. Адольф подвел нас к двери в другую комнату, поменьше первой, и пропустил вперед. Здесь было очень темно, на земляном полу лежала молодая женщина и возле нее — новорожденный младенец, еще соединенный с матерью пуповиной. Все ясно — во время родов не отошел послед. Вот почему нас подняли среди ночи.

Рядом с роженицей стоял очень взволнованный отец и какая-то девушка; все остальные, казалось, не обращали ни малейшего внимания на происходившее. Что нам было делать? С одной стороны, мы совсем не были знакомы с практическим акушерством, а с другой — искренне хотели помочь бедной женщине, хотя и знали, что в случае неблагополучного исхода вся вина падет на нас. После расспросов выяснилось, что это был первый ребенок и появился он на свет около пяти часов назад. У матери, по-видимому, уже прекратились боли, но ее била сильная дрожь. Мы посоветовали перерезать пуповину и запеленать ребенка, однако наше предложение было отвергнуто — оно противоречило многовековым традициям племени.

Сбегав в лагерь за одеялом и коньяком, я разбудила Доминика и попросила его приготовить горячий чай. Все это немного подбодрило бедную мать, и она почувствовала себя лучше. Затем мы пошли к старшей жене Идди и с помощью Адольфа поговорили с ней, так как были уверены, что ее опыт принесет гораздо больше пользы, чем наш. Она согласилась прийти помочь больной, как только закончит кормить близнецов. Вскоре она вошла, неся яркую лампочку и теплое пальмовое масло, с помощью которого она начала массировать роженице живот, одновременно осторожно потягивая за пуповину. Через десять минут послед благополучно отошел. Тогда в комнату вошел старый Идди и, гордо перерезав пуповину своему внуку ножницами, предназначенными специально для этой церемонии, сам завязал на ней узел. Мы попросили Доминика приготовить суп для матери, поздравили сиявшего от счастья отца и вернулись в лагерь с ощущением того, что хорошо потрудились, хотя на самом деле практически ничего не сделали.