Денис Абсентис - Злая корча. Книга 2

Все верно: не крестьянское это дело от чернушки зерно чистить, а как раз для Бабы-яги — только грешные ведьмы из хлеба «вынимают спорынью». И каются ведьмы в этом грехе в духовных стихах, приводимых тем же Афанасьевым: «Изъ чужихъ мы коровъ молоко выдаивали. Мы изъ хлѣба спорынью вынимывали. Не ходили ни къ обѣдни, ни къ завтрени» [21] Аөанасьевъ, А. Поэтическiя воззрѣнiя славянъ на природу. Томъ 3. М., 1869. С. 501. . Но выдающийся собиратель фольклора Афанасьев этого не понял (уровень его как исследователя фольклора и мифологии был невысоким). Однако, заинтересовавшись непонятной ему «чернушкой», он решил уточнить, что под ней имелось в виду в записанных им народных рассказах. Задумался он поздно — иначе мог бы сразу расспросить рассказчиков, они-то знали — и ему пришлось выяснять это самостоятельно. Выяснив, Афанасьев дал примечание о ягеле и горохе, которое в неизменном виде присутствовало и присутствует сейчас в переизданиях его сказок, никого не настораживая. И только если мы проследим историю перепечаток сказок Афанасьева до первого издания 1858 года, то увидим там то же самое примечание, однако в этом случае со ссылкой на источник: «Чернуха — ягель, родъ полеваго дикаго гороха (Словарь Академ. Росс. ч. VII. стр. 705)» [22] Аөанасьевъ, А. Н. Народныя русскія сказки. Томъ 2. 1858. С. 131. (также во втором издании 1860 г. С. 136.) . То есть Афанасьев просто заглянул в словарь и доверчиво переписал оттуда пояснение по принципу «что-то сельскохозяйственное и черное». А упомянутый словарь (у Афанасьева том перепутан — это том VI, седьмого в этом словаре не было и во втором издании) отсылает нас к Библии, к стихам Исайи (28:25), где упоминается чернуха [23] Словарь Академiи Россiйской. Часть VI и послѣдняя. Спб, 1794. С. 705. но к «чернушке» в пшенице она никаким боком не относится. Библейская чернуха — это зира, римский тмин (иногда считают, что подразумевалась калинджи, черный тмин). Евреи платили десятину с этого «тмина» (Мф. 23:23). Так что чернуху в виде ягеля и гороха нам изначально представили составители первого толкового словаря русского языка. Каким образом пришла эта мысль кому-то из 47 членов Академии, участвовавших в издании словаря, даже гадать не будем. Видимо, не зря издержки этого словаря, особенно в плане замысловатой ботанической терминологии, подверглись критике на страницах «Толкового словаря» В. Даля. А уже затем пресловутый ягель в виде чернухи попал практически во все словари XIX века.

Дело не в этом безобидном казусе — книг без ошибок и опечаток не бывает — характерен сам психологический феномен некритичного доверия к когда-то напечатанному и как бы ставшему общепризнанным. Стоит такому «объяснению» однажды появиться, и оно будет повторяться веками, не вызывая никаких вопросов, но иногда мешая заметить или «пряча» существенные факты. Можно сталкиваться с подобными «зернами ягеля» постоянно даже в относительно узком контексте изучения истории спорыньи. Достаточно вспомнить «князя ботаники», основоположника современной биологической систематики Карла Линнея, который ошибочно объяснил эрготизм отравлением дикой редькой (Raphanus raphanistrum), после чего болезнь называлась рафанией еще почти два столетия. Таким же образом «зерна ягеля» проросли на полыни во времена Петра I.

Персидский поход Петра I историки оценивают по-разному. Для одних результаты его представляются слишком скромными, даже и те завоеванные прикаспийские «провинцiи, бывшая в тягость Россiи» [24] Персидско-Русскiя Войны // Военный энциклопедический лексиконъ. Т. 10. 1846. С. 378. , пришлось позже вернуть Персии, так что единственным результатом оказались лишь внушительные потери солдат как во время похода, так и позже в гарнизонах. Другим приходится доказывать, что этой военной кампанией все же удалось предотвратить вероятную османскую экспансию на Кавказе. В СССР (возможно, из-за улучшения отношений с Ираном или по каким-то еще идеологическим соображениям) даже само название «Персидский» стало смущать советское руководство, и поход попытались (практически безуспешно) переименовать в «Каспийский». Обоснование было предоставлено историком Пайчадзе: «изучив цели и предпосылки этого похода, мы сочли целесообразным заменить принятое название «Персидский поход» как ошибочное и создающее у некоторых ложное представление об этом походе как о войне России с Ираном» [25] Пайчадзе, Г. Г. Русско-грузинские политические отношения в первой половине XVIII века, 1970. С. 39. . С такой трактовкой сам Петр I с удовольствием бы согласился — действительно, еще в «Манифесте к народам Кавказа и Персии» император изначально заявил, что с Персией воевать не намерен, желает только защитить русских купцов, которых там обидели, и Россия лишь принуждена «против предреченных бунтовщиков и всезлобных разбойников войско привести».

Под этим удобным предлогом возмещения ущерба, Петр в июле 1722 года начал персидский поход. Однако до Шемахи, где пострадали русские купцы, императору дойти было не суждено — внезапно начался падеж лошадей, а затем войска охватило «поветрие» — эпидемия, которую тогда объясняли «нездоровым климатом Прикаспия».

Первые лошади начали гибнуть уже в начале августа. Причину сего конфуза определил врач Джон Белл, участник похода. На фураж врач не смотрел, а искал яд на местности. И быстро нашел, что характерно. Об этой найденной причине падежа лошадей — «сыскал я римскую полынь» — Джон Белл позже поведал в своей книге (была переведена на русский в 1776 году):

На другой день рано вступили мы паки в путь и подавалися к горам, идучи по долине, и прибыли под вечер ко другой дурной речке, подле коея находился небольшой дубовый лес и множество травы, между коею сыскал я римскую полынь, которую лошади наши ели с великою жадностью. А поутру по полю и в лесу сыскано их около пятисот мертвых; что не за малое несчастие могло быть почтено в тогдашних наших обстоятельствах. Мы приписали сей случай полыни, коея оне наелись; да и легко могло статься, что была она тому причиною; чего ради остерегалися мы потом становиться в таких местах, где оная росла. Впрочем сии лошади не со всем у нас пропали, ибо наши калмыки питалися ими через несколько дней [26] Antermony, B. Voyages depuis St.-Pétersbourg en Russie, dans diverses contrées de l’Asie. Paris, 1766. 3 t, цит. по Дейнега, А. В дыму столетий. // Дагестанская правда. 2008, № 173–174. .