Йонас Риддерстрале - Караоке-капитализм. Менеджмент для человечества

Реальность в том, что множество таких детей понятия не имеют, что означает пожизненная лояльность. Не важно, о лояльности чему идет речь — стране, компании, брэнду, рок-группе, мужу или жене — ее больше нет. Раньше лояльность была данностью. Теперь ее нужно заработать и в личной жизни, и в бизнесе.

Для большинства людей традиционная семья более не является предметом серьезного обсуждения. Парадоксально, но наибольший интерес к институту брака ныне проявляют гомосексуалисты, которые исторически жили вместе именно так, как другие начинают жить сегодня. Отмирание прежних стилей жизни все еще до конца не осознается правительствами, которые все более отчаянно стремятся отстаивать главенство традиционной семьи. Они поощряют традиционную семейную жизнь при каждой возможности. Французы недавно ввели субсидии в €800 на рождение ребенка. В конце концов, семья была узаконена еще в Кодексе Наполеона в 1804 году. «Наша привязанность к семье выходит за пределы экономической логики», — заметил французский премьер Жан-Пьер Раффарен.

Вывод? Традиционный социальный капитал, на создание которого Запад потратил два столетия, сейчас в процессе исчезновения — всего за одно поколение. Фрагментация, индивидуализация и изоляция стали новой реальностью. Мы знакомы со многими людьми, но все равно чувствуем себя одиноко. Люди одиноки даже в людном помещении. Или, как вытразился автор «Нового урбанизма» Питер Катц: «В мире сетевых сообществ мы изголодались по обществу».

В США такой ход событий проявляется в форме феномена «боулинга в одиночестве», который исследовал Роберт Д. Путнам из Гарварда. Он обнаружил, что с 1980 по 1993 годы число людей в США, играющих в боулинг, выросло на 10%. За то же время число людей, играющих в боулинг в компании, сократилось на 40%. Мы идем в кегельбан и играем в одиночестве. Фил с нами, но он читает Financial Times. Лора тоже с нами, но она слушает свой Walkman, а Хуан в это время смотрит СNN.

Это лишь один пример усиления фрагментации. Возьмем нации. В 1950 году в ООН было 58 членов. Полвека спустя их 191. Чехословакия была единой страной, теперь это две страны. Югославия была единой нацией, теперь их пять.

Посмотрим на индустрию развлечений. В 1950-е музыка принадлежала Элвису. В 1960-е — Веаtls В 1970-е … наверное АВВА (есть разные мнения). В 1980-е — еще труднее, может быть Майкл Джексон? В 1990-е — черт его знает. Сегодня — о, Боже!

Возьмем телевидение. В 1983 году 106 млн. американцев смотрели последнюю серию МАSН. Десять лет спустя последнюю серию Сheers смотрели 80,5 млн. Еще через пять лет последний эпизод Seinfeld собрал 76,3 млн. телезрителей. За тот же период число владельцев телевизоров возросло на 20%.

Мы уже далеки от прежней общности. Многие выросли в странах с государственным телевидением. В те годы, придя на работу, люди в обеденный перерыв обсуждали вчерашнюю серию Upstairs или Downstairs или Dallas. Люди собирались, чтобы поговорить об общих вещах. В условиях сегодняшних фрагментированных СМИ с более чем 40 телеканалами и более чем 400 млн. интернет-сайтов нам не о чем поговорить. Вы слушаете то, о чем я и не слышал. Вы смотрели что-то, что прошло мимо меня. Ваш мир — это не мой мир, а моя вселенная не ваша. Реальность и наши жизни расходятся все сильнее.

Драматический упадок социального капитала кажется чем-то плохим. Но с экономической точки зрения, понижение социального капитала не столь катастрофично. Как в большинстве случаев, существует оборотная сторона медали.

Географические области с низким уровнем инноваций, как правило, обладают большим социальным капиталом. Возможно, люди столь заняты, играя в командный боулинг и вращаясь в обществе, что у них не остается ни времени, ни желания на новаторство. Со временем отношения на определенной территории становятся чрезвычайно устойчивыми, воцаряются мир и покой, изолированные от внешнего мира.

С другой стороны, места, где инновации цветут пышным цветом, такие как Сиэтл или Бэй в Калифорнии, в целом отличаются уровнем социального капитала ниже среднего. Похоже, слабые социальные связи способствуют инновациям и экономическому росту. Поэтому, если мы захотим создать еще один фантастически успешный высоко технологичный кластер, помимо прочего необходимо будет запретить коллективный боулинг и братание с соседями.

В этой истории есть еще одна интересная деталь. Лучшим залогом слабого социального капитала и, следовательно, высокого уровня инноваций является разнородность населения и его культурной деятельности. Чем больше гомосексуалистов, дизайнеров, архитекторов, музыкантов, танцоров, фотографов, художников и актеров живут в данной местности, тем сильнее способность этого региона к самообновлению. Возможно, они не играют в боулинг в компаниях, но определенно для достижения обладают способностями к созданию конкурентных товаров и услуг.

Для достижения успеха нам требуется больше, а не меньше, нонконформистов.

Вывод таков, что гомосексуалисты и богема движут экономическии рост. Уберите их, и экономика застынет на месте. Для достижения успеха нам требуется больше, а не меньше, нонконформистов.

Возможно, этот феномен объясняет, почему, особенно (и не без иронии) среди консервативных партий всего мира, существует растущая озабоченность тем, что индивидуализм, может быть, зашел слишком далеко. Идет много разговоров о потребности в некоей форме «коммунитарианизма» — еще одно слово для обозначения возврата к ключевым традиционным (семейным) ценностям.

Старые привычки отмирают тяжело. Многие из них объединены в замысловатую сеть социальных институтов, поддерживающих друг друга и эффективно противостоящих переменам. Рассмотрим национальное государство в связи с международным законодательством. Представим себе, что мэр Нью—Йорка вследствие неудачного рабочего дня неожиданно решит извести население Бронкса или Бруклина при помощи нервно-паралитического газа. В течение нескольких часов или даже минут в дело вступит национальная гвардия и мэру несдобровать. Никто не станет возражать. Фактически мы будем только приветствовать быстрые и решительные действия. Теперь представим следующее. Саддам Хусейн неожиданно применил отравляющий газ, чтобы избавиться от проживающего в Ираке курдского населения. Поскольку он был правителем суверенного государства, международное право (которое исходит из принципа, что институт демократии главенствует во всех странах) выступило бы на его стороне. К счастью, ничто не длится вечно.