Дэниэл Лайонс - Евангелие от IT [Как на самом деле создаются IT-стартапы] [litres]

Благодаря такому бизнес-климату Сан-Франциско кишит всевозможными маленькими радостями вроде элегантных маленьких магазинчиков, торгующих мороженым из жидкого азота, и модных пекарен, готовящих выпечку ручной работы. Каждое утро по дороге на работу я пересекаю реку хипстеров в зауженных джинсах и массивных очках, на скейтбордах – взрослых людей! на скейтбордах! – со стаканами кофе за пять долларов, направляющихся на работу в компании, названия которых похожи на имена персонажей из детского ТВ-шоу: Kaggle и Clinkle, Vungle и Gangaroo.

Здесь все напоминает конец 1990-х, может быть, даже слишком, время первого бума интернет-компаний. У меня было жуткое чувство, что вскоре нам придется пережить этот кошмар по новой. В то время я был репортером, специализирующимся на технологиях, и работал в Forbes. Многие годы я писал о бизнесе и изучал традиционные методы оценки стоимости компаний. Во время бума я чувствовал себя вменяемым человеком, которого поместили в психбольницу. Экономика таких компаний не имела смысла. Оценка их стоимости была напрочь нелогичной. Не я один бил кулаком по столу. Но все же рынок продолжал расти. Жулики богатели, а я нет. Тяжелая это штука – быть технологическим журналистом во время технологического бума. Ты дни напролет разговариваешь с людьми, которые, кажется, ничуть не умнее тебя самого – а ты совсем не блещешь умом, – и все же они мультимиллионеры, в то время как ты – низкооплачиваемая сошка, с трудом платящая по счетам. Я не знал, возмущаться ли их поведением или завидовать. В итоге я ощущал и то и другое.

Конечно же, пузырь наконец лопнул, и я почувствовал себя реабилитированным и даже немного успокоился. Теперь все могло снова стать с головы на ноги. Я подумал, что бум интернет-компаний был исторической аномалией, схожей с тюльпаноманией в Нидерландах XVII века, что-то, что на своем веку мы никогда больше не увидим.

И вот – нате вам, формируется еще один пузырь. Люди моего возраста, помнящие первый бум, идут по улицам Сан-Франциско, ощущая себя персонажем Билла Мюррея в «Дне сурка». Мы через это уже проходили. Мы придерживаемся мнения, что это все закончится слезами, как в первый раз. Однако молодых людей, управляющих этими новыми компаниями, не терзают воспоминания о первом крахе. Он произошел, когда они учились в средней школе. Однажды Аарон Леви, двадцатишестилетний генеральный директор новой, хорошо финансируемой ИТ-компании Box, сказал мне, что очень важно извлечь урок из того, что произошло в 1990-х, – именно поэтому он прочел кучу книг о той эпохе.

Вне всякого сомнения, этот бум отличается от первого. Первый был детищем маньяков, очарованных возможностями новых технологий, которые захватывали воображение непрофессиональных инвесторов. Нынешний бум питается теми же надеждами и чаяниями, но с новым неожиданным поворотом. Спасибо Федеральному резерву. В этот раз проблема не только в том, что инвесторы немного сошли с ума, но и в том, что деньги ничего не стоят.

По крайней мере, это то, что мне говорит эксперт по венчурному капиталу. Он выдвинул теорию, что политика «количественного смягчения», проводимая Федеральным резервом и другими центральными банками после кризиса 2007 и 2008 годов, способствует биржевому буму. Печатая большее количество денег, центральные банки взвинчивают котировки акций. Это, в свою очередь, повышает стоимость больших пенсионных фондов и эндаументов колледжей. Таким образом, эти организации обладают большим количеством денег для вложения в венчурные фонды. Чем больше денег поступает в венчурные капиталы, тем проще стартапам привлекать средства. Рост денежной массы также является причиной повышения стоимости некоторых частных технологических компаний. Если сильно упростить, то получается, что Федеральный резерв печатает деньги, и большое их количество направляется в венчурные фонды, а оттуда в карманы группы детишек, которые открывают стартапы в Сан-Франциско. Пока Резерв будет печатать деньги, а фондовая биржа развиваться, вечеринка будет продолжаться.

Денег больше, чем мест для их вложения, так много, что вместо борьбы за финансирование среди предпринимателей венчурные капиталы соревнуются друг с другом за возможность отдать кому-нибудь свои деньги. Здесь конкуренция больше, чем когда-либо, не только со стороны венчурных фондов, но и со стороны «инкубаторов» стартапов и «бизнес-ангелов», появляющихся повсеместно.

Вскоре еще большее количество денег хлынет в Долину от непрофессиональных инвесторов, людей, которым ранее было запрещено инвестировать в стартапы, поскольку такие капиталовложения квалифицировали как рискованные. В 2012 году Конгресс принял акт JOBS (Jumpstart Our Business Startups), который упрощает правила инвестирования частных компаний и позволяет обычным людям инвестировать деньги в стартапы, обычно при помощи вложения своих средств в синдикаты на сайтах, подобных AngelList. Компании Кремниевой долины пролоббировали этот акт, говоря о том, что это даст шанс обычным людям – врачам, юристам, пенсионерам – поймать следующий Facebook или Google. Но некоторые старожилы с Уолл-стрит обеспокоены: «Мы говорим о компаниях, которые, по всей вероятности, не станут успешными, если в них будут инвестировать люди, которые очевидно не очень разбираются в финансовых уловках венчурных капиталистов». Такое мнение в интервью Bloomberg высказал бывший главный бухгалтер Комиссии по ценным бумагам и биржам Линн Тернер, добавив к этому, что смена правил создает «реальные возможности для мошенников, вымогателей и значительных потерь». Обитатели Кремниевой долины не желают замечать эту проблему. «Люди играют в азартные игры в Вегасе и просаживают свои деньги. Они должны иметь свободу выбора и иметь возможность делать ангельские инвестиции» – так говорит Джейсон Калаканис, предприниматель из Долины и инвестор, руководящий синдикатом по инвестициям в стартапы.

В рядах новых инвесторов Кремниевой долины также есть голливудские знаменитости и поп-звезды, тот тип людей, которых Уолл-стрит называет «тупыми деньгами». Но в каком-то смысле это всё тупые деньги. Никто на самом деле не знает, что именно сработает или какая компания станет успешной. Некоторые инвесторы ставят свои деньги на все номера – «на кого Бог пошлет» – в надежде, что каким-то образом, при помощи тупой удачи, некоторое количество их денег упадет на новый Facebook и выручка от него будет больше, чем реабилитация после неудачных вложений. Самый большой риск для венчурных капиталистов состоит не в том, что они могут сделать плохую ставку, а в том, что они пропустят выигрышные номера.

Множество предпринимателей попросту неопытны как инвесторы. Некоторые получают финансирование, еще даже не зная, какой продукт они будут выпускать или какие услуги оказывать. Многие до этого ни разу не управляли компаниями. Некоторые раньше вообще нигде не работали. Вдобавок ко всему множество этих новых основателей стартапов попросту неприятные люди. Старая индустрия технологий управлялась инженерами и магистрами бизнеса; новая индустрия наводнена молодыми, аморальными жуликами, ребятами (девушки в этой категории практически не встречаются), посмотревшими «Социальную сеть» и увидевшими тамошнее изображение Марка Цукерберга: лгущего, крадущего, бьющего в спину подонка – и ушедших из кинотеатра с желанием быть точно таким же, как тот парень.