Даниэль Голдберг - Minecraft. Невероятная история Маркуса «Нотча» Перссона и игры, изменившей мир

В свободное от программирования время Маркус играл. Больше всего ему нравилась классическая головоломка Boulder Dash , в которой игроку предлагалось бродить по пещерам, избегать столкновений с врагами и собирать алмазы, зарабатывая очки. Кроме того, Маркус любил экшен Saboteur и ролевую игру The Bard's Tale , которая, кстати, была первой, которую он купил на собственные деньги. Все игры того времени отличались простенькой пиксельной графикой и пискляво-шипящим электронным звуком. Маркус мог просиживать за компьютером часами – с любимым пластиковым джойстиком в руках, слушая музыку в кассетном плеере.

С учебой у него проблем не было. На самом деле, школьные предметы давались Маркусу настолько легко, что он начал искать поводы почаще оставаться дома. Впрочем, прогульщиком он не был. Ритва вспоминает, что Маркус жаловался на боль в животе или придумывал другие туманные, но достаточно серьезные предлоги, чтобы не идти в школу и пробираться в родительскую спальню.

Когда выходные Ритвы совпадали с днями «болезни» Маркуса, она все сильнее беспокоилась, насколько сын был поглощен компьютером. На дворе стояли 1980-е, дебаты вокруг изображения насилия на телеэкранах набирали обороты, а компьютеры, которые как-никак теперь стояли в каждом доме, были признаны опасными для зрения и развития детей. «Ему нужно чаще выходить из дома , – думала Ритва. – Играть в футбол, общаться с другими детьми». Ей так хотелось, чтобы Маркус приходил домой со здоровым румянцем на щеках, усталый после дня, проведенного на свежем воздухе, но вместо этого он все время просиживал за компьютером, сползая вниз по стулу, как мешок с картошкой. Ритва думала ограничить время, которое Маркус мог проводить за монитором, но очень быстро поняла, что это все равно что останавливать лавину голыми руками.

Тогда она пошла на хитрость. Когда Маркуса не было дома, Ритва зашла в его спальню и развесила плакаты с футболистами (никто не помнит какими). Маркус сразу же сорвал их, едко заметив, что никто не имеет права решать, что будет висеть на стенах его комнаты. Но Ритва пошла еще дальше и записала сына в местный футбольный клуб. Понаблюдав за тем, как Маркус, спотыкаясь, бегает по полю, пропускает мячи и не может забить ни одного гола, тренер отвел Ритву в сторонку.

– Вряд ли что-то выйдет, – сказал он. – Ваш сын не станет футболистом.

А вот кое в чем другом Ритва преуспела – оба ее ребенка, Маркус и Анна, регулярно посещали церковь. Маркус редко говорит о детстве, проведенном в религиозной семье протестантов, но известно, что его родители познакомились благодаря движению пятидесятничества. Почти каждое воскресенье Перссоны садились в электричку, доезжали до станции «Т-Сентрален» и шли в городскую церковь, расположенную в центре Стокгольма. Маркус в основном запомнил, что службы были скучными. Но в бога он все же верил.

В какой-то момент Маркус подружился с ребятами из школы, разделявшими его интересы. У одного из них был яркий музыкальный талант, а другой, как и сам Маркус, проявлял склонность к технологиям и логическим конструкциям. Все члены этой небольшой компании хорошо учились и чем-то увлекались. Их можно было назвать заезженным словом «ботаники». Уже в средней школе список интересов пополнился настольными ролевыми играми, что позволило Маркусу открыть новую грань своей личности. В большинстве случаев он предпочитал держаться в тени, но, как только речь заходила о создании фантастических миров с драконами и эльфами, Маркус внезапно хотел занять центральную роль – место мастера игры, который придумывает сюжет, монстров и испытания. Мальчик, предпочитавший проводить время в одиночестве, теперь влился в компанию и хотел общаться, но только по поводу мира, существовавшего в их воображении.

Когда Маркусу и его сестре исполнилось двенадцать и одиннадцать лет соответственно, их родители развелись, и отец переехал. Дом оказался слишком просторным и дорогим для троих, и дети вместе с Ритвой перебрались в квартиру. С отцом они общались все реже и реже. Развод потряс всю их семью, но тяжелее всех его переживала сестра Маркуса, Анна.

Все началось с невинного подросткового бунта. Анна нашла себе новых друзей, стала укладывать волосы в огромный ирокез. К ее образу постепенно добавились и другие привычные панковские атрибуты: кожаная куртка с шипами, пирсинг и черный макияж глаз. Иногда она рисовала заостренные стрелки до самых висков. Анна все реже появлялась в школе и дома, и дело доходило до ужасных ссор. Маркус и его сестра хорошо помнят, как в какой-то момент она даже вышибла дверь в квартиру. Однажды Анна, прекрасно знавшая главную слабость брата, обозвала его «компьютерным ботаном». Тот не остался в долгу и окрестил ее «панковской шлюхой».

– Я всегда старалась вмешиваться. Тогда казалось, что пережить это и не сойти с ума – уже счастье , – вспоминает Ритва.

Через некоторое время Маркус обнаружил, что подростковый бунт Анны принял серьезный оборот. Он пробрался в ее комнату и как будто попал в другой мир. Там Маркус обнаружил кожаную куртку, зеленый спрей для волос, а еще записи песен с текстами, которые ужаснули бы любого родителя. На одной из стен криво висел британский флаг, под потолком в петле вокруг шеи покачивался старенький плюшевый медвежонок, а на неубранной кровати валялся аэрозоль с носиком и этикеткой с надписью «бутан» – Анна даже не потрудилась его спрятать. Бутан, использовавшийся для заправки зажигалок, достать было нетрудно, и подростки часто его вдыхали, ловя быстрый кайф.

Маркус был в шоке. И дело тут было не в том, что его сестра принимала наркотики (в конце концов, он и сам был подростком, а потому был в курсе их существования). Гораздо сильнее его поразил выбор вещества. В школе болтали о наркотическом угаре по выходным, но что веселого в том, чтобы вдыхать жидкость для зажигалок? Эффект походил на долгую задержку дыхания, вот только вреда приносил гораздо больше. Как такое может нравиться? Маркусу казалось, что подобный наркотик принимать глупо и бессмысленно, и он попытался сообщить это сестре.

Но это не сработало. Анна кричала, защищалась, обвиняла Маркуса в том, что он рылся в ее вещах. А еще упрямо отрицала, что это ее бутан и что она вообще его принимала. Конечно, Анна уже какое-то время была совершенно неуправляемой. Ритва была не в восторге от черной одежды, шипов и панк-рока. Кроме того, интерес дочери к пирсингу перешел в увлечение шрамированием (разновидность татуировок, которые вырезаются на коже без использования чернил). Но бутан стал последней каплей. Ритва понимала, что теряет контроль над ситуацией, а потому обратилась за профессиональной помощью к социальным службам.