Йона Бергер - Заразительный. Психология сарафанного радио. Как продукты и идеи становятся популярными

Но все эти преимущества возникают не только от благоговения – они возможны для всех типов эмоций.

Если вы пошлете коллеге шутку, которая рассмешит вас обоих, то добавите баллов в ваши отношения. Если вы пошлете кузену публицистическую статью, которая разозлит вас обоих, она укрепит осознание того, что у вас близкие точки зрения.

Каков же вывод? Любые ли эмоции, вызванные контентом, повышают его шанс на распространение?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы решили рассмотреть другую эмоцию – грусть, включив ее в анализ. Мы попросили ассистентов оценить, насколько сильную грусть вызывают статьи. Текст, например, о том, как некто восхищается своей покойной бабушкой, вызвал чувство грусти, а статьи о победителе в соревнованиях по гольфу – нет. Если любые эмоции вызывают желание поделиться, тогда грусть наряду с благоговением должна также увеличить частоту передачи информации.

Но идея не сработала. На самом деле грусть несет противоположный эффект. Грустные статьи получают на 16 % меньше вероятности попасть в список самых пересылаемых. Грустные статьи не вызывали у людей желание делиться. Почему?

Наиболее очевидная разница между эмоциями – приятные они или нет. Благоговение – позитивная эмоция, а грусть – наоборот. Могут ли положительные эмоции увеличить индекс распространенности, а отрицательные – уменьшить?

Люди долго размышляли, как положительные и отрицательные эмоции влияют на желание поговорить и поделиться. Согласно общепринятой точке зрения, отрицательный контент – более виральный {84}. Вспомните старый афоризм репортеров: «Если где-то льется кровь, новость пойдет первой!» Эта фраза основывается на идее, что плохое привлекает больше внимания и интереса, чем хорошее. Вот почему выпуски новостей начинаются с чего-то вроде: «Скрытая угроза для здоровья прячется в фундаменте вашего дома. Узнайте больше в следующем выпуске новостей в 18:00». Редакторы и продюсеры убеждены: негатив способствует вниманию зрителей.

Даже если так, можно привести доказательства и в пользу противоположного мнения: люди предпочитают делиться хорошими новостями. В конце концов, разве не все мы хотим помочь остальным ощутить счастье или радость вместо беспокойства или грусти? В главе о социальной валюте мы обсуждали примерно то же самое: то, чем делятся люди, зависит от того, какое мнение о себе они хотят составить в глазах других. Хорошими вещами делятся чаще, потому что они положительно отражаются на восприятии рассказчика. В конечном счете никто из нас не хочет казаться Дебби Даунер [49], постоянно рассказывая грустные и мрачные истории.

Так в чем же дело? Хорошей информацией делятся чаще, чем плохой? Или наоборот?

Мы вернулись к своей базе данных и измерили уровень позитива каждой статьи. На этот раз мы использовали программу текстового анализа, разработанную психологом Джейми Пеннебейкером {85}. Программа определяет количество позитива и негатива в отрывке текста на основе подсчета, сколько раз встречаются содержащие эмоции слова {86}. Предложение «Мне понравилась открытка, это было так мило», например, относится к положительным, так как содержит положительные слова «нравиться» и «мило». Предложение «Она повела себя отвратительно, это действительно ранило мои чувства» относится к негативным из-за слов «отвратительно», «ранить». Мы оценили каждую статью с точки зрения положительных и отрицательных эмоций и затем проверили, как это отразилось на попадании в список самых пересылаемых.

Ответ был однозначным: позитивные статьи пересылаются чаще негативных. Рассказы, как новички влюбляются в Нью-Йорк, имеют в среднем на 13 % больше шансов попасть в список самых пересылаемых статей, чем те, где излагаются подробности смерти владельца популярного зоопарка {87}.

В конце концов мы почувствовали уверенность, что поняли, как эмоции влияют на желание поделиться. Казалось, что люди делятся положительными вещами и стараются не делиться отрицательными.

Но чтобы убедиться в своей правоте, мы дали ассистентам финальное задание, попросив их оценить каждую статью по двум другим основным негативным эмоциям: злость и страх.

Статьи, в которых рассказывалось, как богачи с Уолл-стрит получают щедрые надбавки во время экономического кризиса, вызвали волну гнева, а статья, например, о летних футболках вообще не вызвала гнева. Статьи об обвале фондовой биржи вызывают у людей чувство тревоги, а статьи о номинантах на премию «Эмми» не вызывают. Так что если предположение, что люди делятся позитивным контентом и стараются не распространять негативный, правда, то гнев и тревога должны, как и печаль, снижать частоту пересылки.

Но это не соответствует действительности. Статьи, вызывающие злость или беспокойство, имеют больше шансов попасть в список самых пересылаемых {88}.

Теперь мы были абсолютно сбиты с толку. Получается, что диапазон распространения определяется чем-то более сложным, чем общее впечатление позитива или негатива. Но чем?

Мысль о том, что эмоции можно подразделять на положительные (приятные) и негативные (неприятные), существует сотни, если не тысячи лет. Даже ребенок может сказать, что счастье или воодушевление – хорошие чувства, а страх и грусть – плохие.

Однако недавно психологи пришли к выводу, что эмоции можно также классифицировать на основе второго измерения – физиологической активности {89}.

Что такое физиологическая активность? Вспомните последний раз, когда вы выступали перед большой аудиторией. Или когда ваша команда была на грани победы в важной игре. Ваш пульс участился, ладони вспотели, вы слышали, как колотится сердце. Вы испытывали подобные чувства, смотря страшный фильм или во время ночевки в палатке на природе, услышав снаружи странный шум. И хотя вы понимали, что в действительности вам ничего не угрожает, ваше тело реагировало иначе. Каждое ощущение усилилось. Мышцы напряглись, вы внимательно реагировали на любой звук, запах и движение. Это и есть активность {90}.

Активность – состояние возбуждения и готовности к действию. Сердце бьется быстрее, кровяное давление поднимается. С точки зрения эволюции это идет от рептильного мозга наших предков [50]. Физиологическая активность задействует реакции борьбы или бегства, помогающие поймать еду или сбежать от хищников.

Нам больше нет необходимости охотиться за ужином или бояться, как бы нас не съели, но пробуждение активности по-прежнему облегчает выполнение целого ряда задач. Чувствуя возбуждение, мы совершаем поступки. Мы заламываем руки и бродим туда-сюда. Мы колотим кулаками воздух и бегаем по гостиной. Активность разжигает огонь.