Александр Соловьев - Знаковые люди

Подобно своему герою-гасконцу, будущий завоеватель Парижа не имел ни имени, ни денег, ни профессии.

Его стартовым капиталом были твердая рука – державшая перо, а не шпагу – и рекомендательное письмо – но не к де Тревилю, а к однополчанину отца генералу де Фуа. Этого оказалось знаковые люди достаточно. По протекции генерала молодой Дюма получил место писца в канцелярии герцога Орлеанского с окладом 100 франков в месяц.

С д'Артаньяном Александра Дюма роднило еще и чудовищное невежество. Но если вояке и дуэлянту книги были без надобности, то будущему литератору, тем более в тогдашней литературной столице мира, следовало задуматься над пополнением своего образования. Поэтому издевательский совет коллег «Почитал бы что-нибудь, чтобы не стыдно было появиться в обществе» – провинциал Дюма воспринял абсолютно серьезно. За два года он перелопатил уйму книг без разбору, отказывая себе во всех удовольствиях молодости и ограничив сон четырьмя часами. При его феноменальной памяти эти два года на первый взгляд хаотичного ликбеза можно приравнять к систематическому университетскому курсу.

Параллельно Дюма писал пьесы и рассказы – как правило, в соавторстве с такими же начинающими литераторами. Первая пьеса «Охота и любовь», поставленная в 1825 году, не продержалась в репертуаре и года, но все же приносила трем соавторам по четыре франка за спектакль. Так что Дюма смог заработать на ней 350 франков. И почти вдвое больше – за вторую. Все полученные деньги он потратил на издание за свой счет первого томика собственных новелл. И хотя успех книги-дебюта оказался еще скромнее (издателю удалось продать всего четыре экземпляра), автора это не смутило. В мечтах он уже видел себя не только королем парижской сцены, но и знаменитым романистом, книгами которого зачитывается мир. То, что он был недалек от правды, подтвердилось довольно скоро.

Но до этого еще состоялось его знакомство с кружком писателей-новаторов, называвших себя романтиками. Возглавлял новое течение Виктор Гюго, под обаяние которого попал и Дюма. Он тут же написал несколько романтических драм на историческом материале, и одна из них, «Генрих III и его двор», поставленная в 1829 году на сцене знаменитого театра Odeon, сделала имя Александра Дюма известным всему Парижу. Пьеса, в которой только слепой не увидел бы антимонархического призыва, произвела фурор в стране, стремительно двигавшейся к очередной буржуазной революции, до которой оставалось меньше года. На премьере присутствовал и «босс» 27-летнего драматурга герцог Орлеанский, возглавлявший тогда умеренную оппозицию королю Карлу X. Герцог был доволен своим протеже (король сначала вознамерился запретить взрывоопасную пьесу, но под давлением общественного мнения отступил, что прибавило его противнику политических очков) и в знак благодарности повысил Дюма по службе, сделав своим личным библиотекарем. Это была синекура – должность без обязанностей, дававшая 1200 франков в год. Теперь, когда имя молодого драматурга было у всех на устах, а другие его пьесы немедленно разобрали все мало-мальски приличные парижские театры, Дюма мог приступать к давно задуманной серии исторических романов.

Но прежде он решил немного попутешествовать. Он уже готов был отплыть в Алжир, как планы пошли насмарку. В июле 1830 года парижане подняли восстание против короля, и у Дюма взыграли отцовские гены – внук рабыни и сын генерала-республиканца с головой окунулся в стихию восстания. Как и все, он участвовал в уличных перестрелках, строил баррикады, распевал «Марсельезу» и размахивал триколором.

Закончилась революция, как известно, всего лишь сменой декораций. Вместо старого короля французы получили нового – престол под именем Луи-Филиппа занял покровитель Дюма герцог Орлеанский. На трон его возвела крупная буржуазия, и лозунгом дня стал призыв «Обогащайтесь!». Именно так ответил премьер-министр на требование оппозиции расширить избирательные права, ограниченные имущественным цензом.

К захлебнувшейся на полпути революции республиканец Дюма отнесся философски. Зато писатель Дюма в полной мере смог оценить изменение общей экономической ситуации в стране, к власти в которой при формальном сохранении монархии пришла крупная буржуазия. Стремительно разбогатевшие «новые французские» (нувориши) старались перещеголять друг друга не только пышными дворцами и баснословными украшениями своих подруг, но и собственными газетами и журналами. Созданный за несколько лет до революции первый механический печатный станок позволил сформировать во Франции первый же настоящий рынок массовой литературы. Авторы, до того пробавлявшиеся случайными милостями покровителей при дворе, теперь делали себе состояния на новом жанре – романе-фельетоне. Так назывался увлекательный авантюрный (чаще всего исторический) роман, который сначала печатался с продолжением в газетах и только потом выходил отдельным книжным изданием.

Романы-фельетоны приносили газетам сотни тысяч подписчиков, и авторы, умевшие захватить читателя, теперь сами диктовали издателям условия. За один роман «Парижские тайны» Эжен Сю получил 100 тыс. франков. Но и этот невиданный гонорар померк на фоне того, что смогла заработать на романах-фельетонах не дававшая сбоев литературная машина по имени Александр Дюма.

Свои лучшие произведения Дюма написал в период с 1830 по 1850 год. Их основу составила многотомная серия романов, посвященных истории Франции на протяжении пяти веков: от «Изабеллы Баварской» (XV век, времена Карла VII) до «Графа Монте-Кристо» (действие которого происходит в первую половину XIX века, во время реставрации Бурбонов).

История по версии Дюма сильно отличается от реальной, насколько можно судить о ней по хроникам, трудам ученых-историков и воспоминаниям современников. Писатель, в отличие от настоящих исторических романистов во главе с популярным тогда Вальтером Скоттом, изобрел свой особый жанр – авантюрно-исторический (с упором на первое слово). Дюма не уставал повторять: «История для меня – гвоздь, на который я вешаю свою картину». В его романах главным становятся не реконструкция действительных событий и не судьбы исторических лиц – королей, министров, полководцев, а захватывающие приключения и интриги, героями которых выступают персонажи вымышленные либо отретушированные автором. Однако читателю не было дела до того, что в книгах Дюма король Генрих Наваррский предстает фигурой откровенно романтизированной, а кардинал Ришелье, напротив, демонизированной. Читатель более полутора веков с замиранием сердца следит за приключениями д'Артаньяна или Эдмона Дантеса, которым не нашлось места в школьном учебнике истории. Именно эти персонажи сделали Дюма бесспорным королем «исторического» романа.