Александр Соловьев - Знаковые люди

Так началась многолетняя «борьба за Лютера». Масла в огонь подлила папская булла 1518 года, в которой Лев X освящал торговлю индульгенциями. Лютер почувствовал, что над его головой занесен меч, и стал готовиться к изгнанию из Саксонии или того хуже – к выдаче инквизиции. Но у курфюрста были другие планы, и Лютер не только избежал самого худшего, но и продолжил диспуты, которые привлекали внимание все более широких кругов образованной Европы – и необразованной, которая питалась устными пересказами.

А с 1520 года Лютер еще и расписался не на шутку. Теперь, после серии прославивших его публичных диспутов автору не нужно было думать о пиаре. Все сочинения нарушителя спокойствия из Виттенберга разлетались из типографий как горячие пирожки в базарный день.

Между тем папа инициировал новое разбирательство дела Лютера инквизицией, после чего отлучил еретика от церкви. В ответ Лютер опубликовал открытое Письмо к христианскому дворянству немецкой нации и получил предложение покровительства и защиты от сотни с лишним крупных феодалов, которые мало что смыслили в церковной схоластике, но зато имели зуб на папских наместников и виды на богатые церковные земли. А студенты его alma mater в Эрфурте принародно порвали папскую буллу и выкинули обрывки в фонтан. Университетское начальство сделало вид, что не заметило инцидента.

Все это походило уже на открытый бунт. В аналогичной ситуации спустя два века возмущенному Людовику XVI один из придворных вежливо возразит: «Нет, ваше величество, это революция».

К концу года сочинения Лютера горели в Кельне и других крупных немецких городах. Однако лавину уже было не остановить.

Неукротимый еретик написал открытое письмо папе, в котором назвал его Антихристом, а в канун 1521 года сжег у городской стены папские буллы.

Война была объявлена, и Рим потребовал у саксонского курфюрста выдачи еретика. Отказать значило навлечь те же обвинения на свою голову. Однако мудрый Фридрих постановил, что Лютер, к тому времени превратившийся в едва ли не главного ньюсмейкера Европы, не может быть заключен в тюрьму или выдан Риму без предоставления права открыто и публично ответить своим обвинителям в рамках свободной дискуссии. С этим согласился император Карл V, приказавший Лютеру предстать перед имперским рейхстагом в Вормсе, где он выслушает его в присутствии германской политической элиты и решит дело по справедливости. Лютеру гарантировали в Вормсе личную неприкосновенность.

Он прибыл в Вормс 15 апреля 1521 года, приветствуемый толпами восторженных последователей. В гарантии императора тогда мало кто верил (чешского реформатора Яна Гуса сожгли, наплевав на гарантии), в том числе и сам Лютер. Однако он не испугался, что сделало его в глазах соотечественников героем, если не святым.

Ответ Лютера на требование церкви покаяться слышала вся Европа: «Если я не буду убежден свидетельствами Писания и ясными доводами разума, ибо я не верю ни папе, ни соборам, поскольку очевидно, что зачастую они ошибались и противоречили сами себе... я не могу и не хочу ни от чего отрекаться, ибо неправомерно и неправедно делать что-либо против совести. На том стою и не могу иначе. Помоги мне Бог!»

Дальнейшее, как говорится, история.

После того как император поддержал Рим, Лютер, решив не искушать судьбу, тайно покинул Вормс.

С помощью Фридриха Саксонского он разыграл свое похищение бандитами, а сам почти год отсиживался в надежном укрытии – замке Вартбург. За это время император объявил Лютера вне закона на всей территории империи, а вскоре в Брюсселе взошли на костер первые последователи лютеровской ереси.

Но джинн уже вырвался из бутылки.

Спустя два года Лютер, слава которого неслась впереди него, свободно разъезжал по Германии, проповедовал, издавал книги, не обращая внимания на запреты и указы. Он успел перевести Библию на немецкий, создать основы новой, протестантской церкви и стать свидетелем крестьянского восстания, во главе которого стоял его последователь, теолог из Виттенберга Томас Мюнцер. Лютер дожил даже до того дня, когда протестантам была предоставлена свобода проводить богослужения на немецком, чему он немало способствовал.

Когда 17 февраля 1546 года он умер на родине, в Эйслебене, в Риме это известие было встречено ликованием. Однако к тому времени вся Саксония уже была протестантской. И Мартина Лютера похоронили в Виттенберге не как еретика, а как почетного гражданина города в крипте той самой церкви, на дверях которой он когда-то вывесил свои 95 тезисов, взорвавших мир.

Основатель самого крупного на сегодня ордена Католической церкви (в 2003 «пехотинцев Папы Римского» насчитывалось более 20 тыс.) создал самую могущественную в Европе организацию практически из ничего. Ее члены прославились как МАСТЕРА ИНТРИГ И ЗАГОВОРОВ, но двигало им вовсе не желание выстроить первую эффективную спецслужбу. Игнатий Лойола мечтал ВСЕГО ЛИШЬ СТАТЬ СВЯТЫМ. Суровая аскеза и изобретательное выкачивание денег из спонсоров, мистические переживания и бюрократический учет духовного опыта паствы, подчеркнутое самоуничижение и практически неограниченная власть – все эти противоречия прекрасно уживались и в самом Лойоле, и в его ордене. Начиная, Лойола имел в своем распоряжении лишь силу собственного духа и искреннюю, доходящую до фанатизма веру – в том числе веру в свое ВЫСШЕЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. И эта вера себя полностью оправдала. К чести первого иезуита нужно сказать, что он никогда не рекомендовал другим того, чего не испытал сам. Даже «усмирение плоти» и жестокие страдания, сопровождающие подобное усмирение, Лойола опробовал сначала на себе, а уж потом создал из собственного опыта комплекс упражнений для неофитов.

Будущий основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола родился в 1491 году в Баскони (Страна Басков), на севере Испании, и получил по-дворянски длинное и звучное имя – Иньиго Лопес де Рекальде де Онас-и-де Лойола. Иньиго был тринадцатым ребенком в семье, так что рассчитывать на крупное наследство ему не приходилось. Однако род его считался одним из самых древних в Баскони, а потому для молодого Лойолы были открыты все пути, будь то карьера священника или военного. Отец выбрал для юноши путь придворного и устроил его в услужение к королевскому казначею дону Хуану Веласкесу. Будущий святой Римской католической церкви не отличался тогда примерным поведением и в 1515 году даже предстал перед судом за участие в неких «серьезных и вероломных преступлениях». Однако протекция дона Хуана была сильнее любых обвинений, и молодой человек отделался легким испугом. К церковной жизни дона Иньиго и вовсе не тянуло, и, по признанию соратника, написавшего его биографию, «до 26 лет он был человеком, преданным мирской суете, и прежде всего ему доставляли удовольствие ратные упражнения, ибо им владело огромное и суетное желание стяжать славу». Словом, как и полагалось дворянину, Лойола был гулякой и забиякой, да к тому же еще и неучем, поскольку не знал ни слова по латыни и читал только рыцарские романы, переведенные на испанский язык. Романы эти кружили впечатлительному дону голову, и он с удовольствием предавался мечтам о ратных подвигах и служении даме сердца. Впрочем, его непомерная амбициозность давала о себе знать уже тогда – в качестве дамы сердца он выбрал себе столь знатную особу, что не смел назвать ее имени даже на склоне лет своему биографу.