Дэниэл Деннет - Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Вторая революция – появление первых многоклеточных организмов – произошла всего лишь примерно через 700 миллионов лет. Стоило многоклеточным организмам появиться на сцене, как события стали развиваться быстрее. В результате возникло невероятное разнообразие растений и животных – от папоротников и цветов до насекомых, рептилий, птиц и млекопитающих: сегодня в мире существуют миллионы разных видов. В ходе развития жизни появлялось и исчезало множество других видов. Несомненно, вымерших видов гораздо больше, чем существующих ныне, – вероятно, сотня вымерших видов на каждый наличествующий.

Как выглядит это огромное Древо Жизни, раскинувшее ветви на 3,5 миллиарда лет? Что бы мы увидели, если бы, подобно Богу, могли окинуть его одним взглядом так, чтобы все времена предстали перед нами в пространственном измерении? Обычно на используемых в науке диаграммах время откладывается по горизонтали (более ранние моменты – слева, более поздние – справа), но диаграммы, изображающие процесс эволюции, всегда были исключением: время в них обычно откладывается по вертикали. Что еще любопытнее, мы привыкли к двум противоположным способам градации вертикальной оси – с каждым из них связаны специфические метафоры. Можно изображать более ранние события выше, а более поздние – ниже: в этом случае диаграмма изображает предков и их наследников ( descendants ). К этому способу прибегал Дарвин, когда описывал специализацию видов как наследование с изменением, – и, конечно, в заголовке своей работы об эволюции человека: «Происхождение человека и половой отбор» 118 118 The Descent of Man, and Selection in Relation to sex (1871). . Можно также нарисовать обычное дерево, на котором более поздние «потомки» будут представлены сучьями и ветками, со временем вырастающими из ствола и изначальных корней. К такому способу изображения Дарвин тоже прибегал: например, на единственном рисунке в «Происхождении видов»; к тому же, как и другие люди, он использует выражения, ассоциирующие понятия «выше» и «позже». Сегодня обе группы метафор без особых проблем сосуществуют в языке и на биологических диаграммах. (Такая терпимость к многообразию способов изображения явлений свойственна не только биологии. «Семейные древа» чаще рисуют, помещая предков на вершине, а, к примеру, специалисты по генеративной лингвистике строят древа вывода вверх тормашками, помещая «корень» вверху страницы.)

Ил. 3

Поскольку я уже предложил отмечать по вертикальной оси в Пространстве Замысла количество Замысла, так что помещенные выше организмы окажутся сложнее организованными, следует отметить, что на Древе Жизни (нарисованном, как предлагаю я, снизу вверх) «выше» значит «позднее» (и ничего более). Заметим, что «выше» не будет автоматически означать «сложнее». Какова связь времени и Замысла – или какой она могла бы быть? Могут ли более сложные организмы появиться раньше и постепенно утратить сложность? Возможен ли мир, в котором бактерии являются потомками млекопитающих, а не наоборот? На эти вопросы о возможном и невозможном будет проще ответить, если мы для начала получше разберемся, что именно случилось на нашей планете. Так что давайте пока договоримся, что на приведенных ниже диаграммах по вертикальной оси отмечается время и только время, причем более ранние моменты – внизу, а более поздние – выше. В соответствии с традицией, изображение по горизонтальной оси отражает многообразие видов, существующих в мире в каждый конкретный момент. У каждого отдельного организма своя судьба, отличная от прочих, а потому два организма, даже если они являются идеальными копиями друг друга, будут в лучшем случае изображены бок о бок. Но то, как мы их выстроим, может зависеть от некоего измерения или совокупности измерений, отражающих различия в формах отдельных тел – то есть, если воспользоваться техническим термином, от морфологии .

Итак, снова зададимся вопросом, как бы выглядело Древо Жизни, если бы его можно было окинуть одним взглядом? Разве не напоминало бы оно пальму, как изображение на ил. 3?

Это – первое из множества деревьев или дендрограмм , которые нам предстоит рассмотреть, и, конечно же, чернила и бумага не позволяют достичь нужного разрешения, и квадрильоны отдельных линий сливаются воедино. Я намеренно пока что оставил «корень» дерева ворсистым и размытым. Нас все еще интересует середина, а о самых первых фазах речь пойдет в других главах. Если мы приблизим ствол дерева и рассмотрим любое из его поперечных сечений – «конкретный момент» времени, – то увидим миллиарды и миллиарды отдельных одноклеточных организмов, отдельные группы которых оставят следы, ведущие к потомкам, находящимся чуть выше по стволу. (В те давние дни организмы размножались почкованием или делением; несколько позже у одноклеточных появилось нечто вроде секса, но выбрасывание в воздух пыльцы, откладывание яиц и другие явления, связанные с привычным нам половым размножением, возникли только в районе кроны Древа, после успешной революции многоклеточных.) В мире будет наблюдаться некоторое разнообразие и – со временем – прототипы будут пересматриваться, так что, возможно, весь ствол следует изобразить склоняющимся влево или вправо или расширяющимся сильнее, чем это показано на рисунке. Только ли незнание мешает нам разделить этот «ствол», образуемый разновидностями простейших организмов, на отдельные ветви? Возможно, его следовало бы нарисовать со множеством тупиковых ветвей достаточно значительных, чтобы быть замеченными (как это сделано на ил. 4), отметив многообразные эксперименты по созданию альтернативных прототипов одноклеточных, продолжавшиеся миллионы лет и в конечном итоге закончившиеся вымиранием.

Ил. 4

Существовали, должно быть, миллиарды таких неудачных конструкторских экспериментов, но, вероятно, ни один из них не отступал от единого нормативного образца одноклеточного организма слишком далеко. В любом случае, рассматривая ствол нашего Древа под большим увеличением, мы бы стали свидетелями резкого увеличения числа кратковременных альтернативных решений, как на ил. 5, практически незаметных на фоне нормального консервативного воспроизводства. Как мы можем быть в этом уверены? Можем, поскольку, как мы увидим, у любого мутировавшего организма шансы на выживание гораздо ниже, чем у прототипа, разновидностью которого такой организм является.