Дэвид Гребер - Бредовая работа [Трактат о распространении бессмысленного труда] [litres]

Я получил всего лишь несколько историй от работников, которые считают, что им в целом удалось избежать ущерба от бредовой работы для своего психического здоровья. Это были те, кому удалось ограничить эту работу одним или двумя днями в неделю. Понятно, что это очень сложно организовать технически, и обычно это невозможно по финансовым и карьерным причинам. В этом плане рассказ Ганнибала – это история успеха. Читатель помнит, что это парень, который пишет бредовые отчеты для маркетинговых агентств по двенадцать тысяч фунтов за штуку и пытается по возможности тратить на эту работу только один день в неделю. Всю оставшуюся неделю он занимается проектами, которые считает крайне ценными, но знает, что сам никак не сможет их оплачивать:

Ганнибал: Один из проектов, над которыми я работаю, – создание алгоритма обработки изображений для того, чтобы анализировать дешевые диагностические тест-полоски пациентов с туберкулезом в развивающихся странах. Туберкулез – одна из самых смертоносных болезней на свете: каждый год – полтора миллиона смертей, сейчас им заражены восемь миллионов. Это заболевание по-прежнему трудно диагностировать, поэтому если мне удастся улучшить качество лечения хотя бы одного процента из этих восьми миллионов зараженных пациентов, то счет спасенных жизней пойдет на десятки тысяч в год. Наша работа уже дает результат и приносит удовлетворение всем, кто ей занимается. Она является технически сложной, требуется решать проблемы и совместно работать над достижением большой цели, в которую мы все верим. Это противоположность бредовой работы. Тем не менее практически невозможно собрать на это хоть сколько-нибудь крупную сумму денег.

Ганнибал потратил много времени и энергии, пытаясь убедить различных управленцев в области здравоохранения, что развитие проекта может так или иначе принести выгоду, однако привлеченных им средств хватает только на оплату расходов на сам проект. Их определенно недостаточно, чтобы компенсировать труд тех, кто работает над проектом, включая самого Ганнибала. Так что в итоге Ганнибал производит бессмысленную мишуру из слов для маркетинговых форумов, чтобы финансировать проект, который действительно спасает жизни.

Ганнибал: При возможности я спрашиваю людей, которые работают в PR или в международных фармацевтических компаниях, что они думают о таком положении дел. Их реакция довольно интересна. Если я задаю вопрос тем, кто младше меня, то они обычно думают, что я их проверяю и пытаюсь на чем-то подловить. Вдруг я просто пытаюсь добиться, чтобы они признали, что занимаются бесполезным делом, и тогда я смогу убедить их начальство, что их можно сократить? Если я задаю этот вопрос тем, кто старше меня, то они обычно говорят что-то вроде: «Добро пожаловать в реальный мир», как будто я какой-то недоучившийся подросток, который не врубается в суть дела. Как будто мне только предстоит принять тот факт, что я не могу целыми днями сидеть дома, играть в видеоигры и курить травку. Должен признаться, что когда я был подростком, то действительно проводил много времени именно так, но я больше не подросток. На самом деле я обычно беру с них огромные деньги за написание бредовых отчетов, так что часто я замечаю, как они в какой-то момент сами себе задают вопрос, кто тут на самом деле «не врубается».

Ганнибал – один из лучших в своем деле. Он успешный исследователь, который может уверенно чувствовать себя в коридорах корпоративных начальников. Он тоже знает, что в профессиональном мире главное – играть свою роль: форму всегда ценят больше содержания, и, судя по всему, он играет эту роль виртуозно [120] Важно подчеркнуть, что в профессиональной среде способность играть свою роль обычно намного важнее, чем способность на самом деле выполнять работу. Математик Джефф Шмидт в своей блестящей книге «Дисциплинированное сознание» ( Schmidt J . Disciplined Minds: A Critical Look at Salaried Professionals and the Soul-battering System That Shapes Their Lives. London, 2001) тщательно фиксирует, как буржуазная одержимость формой в ущерб содержанию разрушила профессии. Он задается вопросом: почему самозванцам вроде героев фильма «Поймай меня, если сможешь» часто удается успешно делать вид, что они пилоты или хирурги, и при этом никто не замечает, что у них нет квалификации для этой работы? Он приходит к выводу, что почти никого не увольняют с профессиональной работы (даже пилота или хирурга) просто за некомпетентность, но зато очень легко увольняют за неподчинение принятым стандартам внешнего поведения, то есть за недостаточно четкое исполнение роли. Самозванцы не обладают компетентностью, но идеально играют свою роль. Поэтому у них вероятность лишиться работы куда меньше, чем, например, у опытных пилотов или хирургов, которые открыто пренебрегают негласным кодексом внешнего поведения, предписанного их ролям. . Так что он может смотреть на свою бредовую деятельность почти как на способ разводки: он вешает корпоративному миру лапшу на уши. Он даже может считать себя кем-то вроде современного Робин Гуда в мире, где, как он выражается, просто «заниматься чем-то толковым – уже подрывное занятие».

Случай Ганнибала – это лучший из возможных вариантов. Есть те, кто обращается к политическому активизму. Это может быть очень полезно для эмоционального и физического здоровья работника [121] Исследования в области психологии показали, что участие в протестах и уличных акциях как минимум оказывает положительное воздействие на здоровье, снижая общий уровень стресса и, соответственно, вероятность сердечных заболеваний и других болезней: Drury J . Social Identity as a Source of Strength in Mass Emergencies and Other Crowd Events // International Journal of Mental Health. 2003. Vol. 32, No. 4. P. 77–93; а также: Klar M., Kasser T. Some Benefits of Being an Activist // Political Psychology. 2009. Vol. 30, No. 5. P. 755–777. Однако тут рассматриваются уличные акции протеста; было бы интересно посмотреть, насколько это применимо к формам протеста, которые не предполагают физического присутствия. , и такие занятия обычно намного проще совместить с обрывочным характером офисного времени (по крайней мере, в случае с интернет-активизмом), чем более традиционные творческие занятия. Так или иначе, для того чтобы балансировать между осмысленными интересами и бредовой работой, требуется серьезный психологический и эмоциональный труд. Я уже упомянул, что у Нури из-за работы возникли проблемы со здоровьем. Его состояние стало заметно улучшаться, когда он начал работать над созданием профсоюза на своей работе. Да, это, очевидно, требовало дисциплины ума, но это даже близко не та интеллектуальная дисциплина, которая нужна для эффективной работы под огромным давлением в корпоративной среде, когда ты знаешь, что твоя работа ни на что не влияет: