Ольга Хорошилова - Мода и гении

Модест Гофман (зачитывает приветственную речь) и Серж Лифарь (пятый справа) на открытии выставки «Пушкин и его эпоха», которую они организовали и курировали. Париж, 1937 г.

Коллекция Ольги Хорошиловой

Сергей Михайлович дорожил этими документами, связанными одновременно с двумя ему близкими эпохами: пушкинским временем и эрой Дягилева. Мечтал, что письма займут достойное место в собрании Пушкинского дома. Он верил в успех сделки с советскими властями. Но потерпел фиаско. Плисецкая, как бы хорошо ни относилась к нему, не сумела пробить бюрократическую стену Большого. И позже, когда худруком театра стал Юрий Григорович, Лифарю в гастролях было решительно и резко отказано, даже несмотря на заманчивое предложение подарить Советскому Союзу письма Пушкина. Возможно, если бы наши власти и Григорович тогда согласились, пушкинские автографы и вся огромная богатейшая коллекция и архив Лифаря оказались бы в России, а не на аукционах.

Лифарь проиграл. Но все же доставил удовольствие Шанель, которая осталась под большим впечатлением от русской примы, хотя старалась этого не показывать. А Плисецкая была невероятно тронута королевским подарком — эффектным шелковым геометрическим костюмом. Она очень полюбила его и надевала лишь по торжественным случаям. Много позже Майя Михайловна передала «мундирчик» и сарафан историку моды Александру Васильеву, который щедро демонстрирует их на выставках по всему миру.

В тот первый визит в Париж Плисецкая побывала не только в доме высокой моды. По совету всезнающей Эльзы Триоле она отправилась в отдаленную северо-восточную часть города, на бульвар Рошешуар, в магазин Tati.

Магазин Tati. Рядом с названием размещен слоган, придуманный Жюлем Уаки: Les plus bas prix («Самые низкие цены»)

Теперь сюда опасно приходить даже днем: здесь бродят неприветливые смуглые парни, жарят каштаны, варят какое-то зелье, танцуют и дерутся до крови. Но тогда, в элегантное послевоенное время, здесь в округе жили безденежные студенты, осанистые рабочие, неприметные учительницы начальных классов, сиреневые старушки, вполне еще вежливые мигранты, в общем, простой парижский люд, любивший мещанский комфорт, но не имевший больших средств.

Именно для них предприниматель Жюль Уаки открыл на бульваре Рошешуар в 1948 году свой первый Tati, дешевейший магазин самообслуживания. И придумал броский слоган: «Самые низкие цены!» Это была чистая правда. Одежда, обувь, бытовые вещицы стоили сущие сантимы. Качество, конечно, было низким, но разве это помеха? Изголодавшиеся по уюту и нормальной одежде работяги выстаивали часы в очередях, чтобы оказаться в потребительском раю, вернее, в тотальном хаосе: здесь все шумело, все кричало, здесь вещи буквально висели в воздухе вместе с проклятьями тех, кого толкали и отпихивали от прилавков. Именно здесь начиналась история послевоенного французского масс-маркета.

Тогда Tati был магазином, в котором плакали русские. Не от длинных очередей и проклятий, а от его капиталистического совершенства. Ведь в сравнении с советской грубой допотопной одеждой эти блузки, брючки, свитерки и сандалии всех оттенков, форм и почти всех размеров казались элегантными, легкими, модными. Цены даже по советским меркам были доступными. Потому сюда приходили счастливые «выездные» русские, теряли коммунистическое самообладание, покупали горы и выплакивали море.

Плисецкая не плакала. Но тогда, в первый свой поход в потребительский рай, накупила подарков всей семье и друзьям. И потом, когда бывала в Париже, заглядывала в Tati за нужными вещицами «по самым низким ценам».

В свой первый визит в Париж балерина получила множество симпатичных подарков. Но один из самых важных, в определенном смысле судьбоносных, сделали ей Триоле и Арагон. В один из вечеров они пригласили добрую знакомую, Надю Леже, вдову знаменитого художника Фернана Леже, чтобы представить ее Майе. Плисецкая помнила, как в тот день Эльза страшно суетилась на кухне, раздавала приказы домработницам и все поминала какую-то вареную курицу. Оказалось, что Надя не садилась за стол, пока не подавали это блюдо, ее самое любимое. Была вареная курица, был веселый хмельной вечер на улице Варенн, были Арагон, Триоле и Надя Леже, ставшая проводником Плисецкой в мир современного искусства и авангардной французской моды.

«КРАСНАЯ НАДЯ»

Так ее называли французы — Nadia rouge , «красная Надя». Надежда Петровна Ходасевич (в замужестве Леже) была ярой коммунисткой, хотя советские репрессии коснулись и ее семьи. Она цитировала Маркса, восторгалась Лениным и лукаво отмалчивалась, когда французские друзья проклинали Сталина. Она вообще умела лукавить и молчать, когда нужно. Эти качества, а также природный артистизм очень помогли ей в жизни.

Девочка из богом забытой белорусской провинции, из деревни Осетище, сначала оказалась в Смоленске, убедив преподавателей Государственных свободных мастерских в своем ярком таланте. Потом она столь же легко перепорхнула в Варшаву, став студенткой Академии художеств и удачно выйдя замуж за польского барчука Грабовского. С ним на деньги его небедной семьи переехала в Париж, легко рассталась с супругом, потеряла средства к существованию и вынуждена была устроиться служанкой в пансион. Но, к счастью, легко нашла нового супруга — Жоржа Бокье, чиновника с тонким художественным чутьем. Вместе они посещали академию Фернана Леже, тогда уже весьма известного живописца.

Надя неплохо писала, отлично рисовала и, конечно, делала длинный глаз мэтру. Леже не смог устоять перед чарами русско-польской панночки. Когда началась Вторая мировая и Бокье призвали в армию, мэтр настойчиво звал ее уехать с ним в Америку. Надя не сдалась — Леже уехал один. Неутомимая мадам Бокье присоединилась к Сопротивлению. Как говорила потом, печатала листовки, собирала деньги и довольствие партизанам, жила по фальшивым документам и боялась ареста. Однажды, заметив гестаповского шпика, шмыгнула в какую-то парикмахерскую. Но шпик упорно стоял у витрины, дожидался, когда Надя выйдет. Что делать? Она просит мастера срезать ей косу и немедленно сделать платиновой блондинкой. Она покинула салон неузнанной. В общем, осторожничала, хитрила — и выжила. После ухода нацистов из Франции вступила в Союз советских патриотов (в коммунистическую партию вступила еще в конце тридцатых), собирала деньги для советских военнопленных, устраивая аукционы, на которых уходили с молотка картины авангардистов, ее друзей.

«Красная Надя» была одним из главных пропагандистов советского искусства во Франции и французского авангарда в СССР. Коммунистическая партия наградила ее орденом Трудового Красного Знамени, а судьба подарила ей несколько счастливых лет с Фернаном Леже, чьей законной супругой она стала незадолго до его кончины. И после открыла первоклассный музей его имени в городе Бьот.