Мишель Гельфанд - Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы

В жестких культурах совпадает не только время на часах. Люди более склонны одинаково одеваться, совершать одни и те же покупки и преуменьшать свою уникальность в целом. Почему? А потому, что, когда все поступают одинаково, значительно проще поддерживать порядок и слаженность. Возьмем такую, казалось бы, безобидную вещь, как рука, которой пишут. Одно из моих исследований показало, что в строгих культурах значительно меньше левшей. Например, если левой рукой пишут 12 % американцев, то среди турок таких насчитывается всего около 3 %. И чем строже культура страны, тем более вероятно, что в ней существует обязательная школьная форма. Единообразие распространяется даже на личные автомобили. Среди прочего, я попросила моих ассистентов пройтись по парковкам разных стран мира. Оказалось, что в жестких культурах значительно меньше разнообразия в марках и цветах машин, чем в более свободных.

В жестких культурах существует множество коллективных занятий, требующих синхронности действий участников. Японские студенты совершенствуются в «чеканном шаге» Shuudan Koudou – удивительно сложной совместной маршировке, напоминающей военные церемониальные марши и духовые оркестры. В китайских государственных компаниях, детских садах и школах делают обязательные перерывы на коллективную физзарядку под музыку, а пожилые женщины регулярно собираются по вечерам в общественных парках для совместного исполнения танцев в духе гимнастики тай-чи. В других культурах для синхронизации используются религиозные практики. По улицам городов Ближнего Востока пять раз в день разносится азан – призыв к молитве, объединяющий людей всего региона. Вне зависимости от источников возникновения, будь то уличные часы, одежда, автомобили или призывы к молитве, синхронизация приводит к одному и тому же предсказуемому психологическому результату: росту сплоченности и кооперированности.

Синхронность обнаруживается и в самом неожиданном месте – на фондовом рынке. Аналитики всегда считали, что поведение участников фондового рынка определяется в первую очередь экономическими и политическими факторами, например уровнем благосостояния страны или прозрачностью информации. Но группа американских ученых предположила, что определенную роль может играть и культура. В своей публикации в Journal of Financial Economics Чуль Юнь и его коллеги обосновывают вывод о том, что инвесторы из стран строгой культуры в большей степени склонны принимать одинаковые решения относительно покупки и продажи ценных бумаг, и называют это явление синхронизацией биржевого курса. Их анализ колебаний биржевого курса в 47 странах мира за период с 1990 по 2010 год показывает, что для жестких стран вроде Китая, Турции и Сингапура характерна большая синхронность, чем для более свободных, например Соединенных Штатов, Новой Зеландии и Бразилии. Очевидно, что инвесторы из стран более строгой культуры в большей степени ориентируются на общее мнение и обычно более подвержены влиянию окружающих («стадному чувству»), и это заставляет их принимать одинаковые решения.

Было бы разумно предположить, что высокая степень регулирования общественной жизни в странах строгой культуры обусловливает более высокую степень саморегуляции их жителей по сравнению с жителями стран более свободной культуры. Немецкий социолог Норберт Элиас первым увязал общественные ограничения с самоограничением в книге «О процессе цивилизации», опубликованной в 1939 году. Он утверждал, что чем больше люди вынуждены подстраиваться в своем поведении к окружающим, тем сильнее становится их способность управлять своими побуждениями. Об этом же говорят и результаты моих исследований: уровень самоконтроля людей действительно выше в странах более жесткой культуры. Так, например, жители США, Новой Зеландии, Греции и Венесуэлы весят в среднем намного больше, чем жители строгих стран вроде Индии, Японии, Пакистана и Сингапура, даже с поправками на уровень благосостояния стран и средний рост людей. (Между прочим, в США больше половины собак и кошек отличаются избыточным весом или ожирением, не исключая и моего собственного пса Пеппера.) Некоторые из более «свободных» стран, такие как Испания, Эстония и Новая Зеландия, демонстрируют также и наиболее высокие показатели потребления спиртного на душу населения. А такие жесткие страны, как Сингапур, Индия и Китай, показывают низкие уровни потребления алкоголя.

Жесткие и свободные культуры сильно отличаются между собой и по характеру расходов населения. Жители более расслабленных США, Венгрии и Эстонии больше склонны тратить деньги на азартные игры, чем, например, жители строгих Южной Кореи и Сингапура. Кроме того, даже с учетом поправок на уровень благосостояния и распределения доходов, в более свободных странах ниже уровень народных сбережений (валовый национальный доход за вычетом общественного и личного потребления), из чего можно сделать вывод о том, что потребление в них опережает производство.

Эти различия видны не только ученым – они становятся заголовками мировых новостей. Экономический кризис 2008 года едва не привел к полному краху расслабленную Грецию – многие годы небрежного отношения к финансам обернулись государственным долгом в 300 миллиардов евро. В итоге это бремя в основном легло на плечи банков дисциплинированной Германии, которая выступила в роли строгого родителя и призвала Грецию ввести режим жесткой экономии. «Спросите любую швабскую домохозяйку [Швабия – зажиточный регион на юго-западе Германии]. Она даст вам дельный совет. Нельзя постоянно жить не по средствам», – распекала греков канцлер Ангела Меркель. Интересно, что в немецком языке слово Schuld обозначает и долг, и вину. В свою очередь, население Греции яростно воспротивилось таким суровым мерам и вышло протестовать на улицы. Разногласия достигли пика в 2015 году, когда Германия предложила исключить Грецию из еврозоны. В конце концов условия предоставления экономической помощи Греции были согласованы, но не за счет смягчения различий между дисциплинированным и более расслабленным подходами.

В целом для стран жестких культур характерны низкая преступность, большая согласованность и более высокий уровень самоконтроля населения. Напротив, в более свободных культурах может присутствовать высокая степень безалаберности и целая куча недостатков в связи с низким уровнем самоконтроля. Однако у них есть значительное преимущество во всем, что дает открытость – в частности, идеям, людям и переменам, – которой остро не хватает строгим культурам. Это живой пример дилеммы «жесткость – свобода».