Вадим Парсамов - Декабристы и Франция

В России это произведение стало известно не позже 1821 г. Н.И. Муравьев в письме к матери от 5 декабря 1821 г. из Минска «просил <���…> о книге Commentaire sur Montesquieu par Destutt de Tracy» 128. Весной 1821 г. читал «Комментарий» Детю де Траси Н.И. Тургенев, о чем свидетельствуют записи в его дневнике от 9 и 12 апреля: «…я взял Destuit de Tracy комментарий на Montesquieu]. В распределении властей он находит смешною наследственность. Предлагает блюстительный Сенат, Исполнительную Коллегию и Законодательный] Корпус. Есть хорошие вещи. Но разделение правлений неудачно». «В конце книги находится рассуждение о способах дать нравственность народу. Главным и единственным способом – это мысль его – он справедливо представляет постановления государственные» 129.

Можно предположить, что примерно в это же время читал «Комментарий» и Пестель. Основанием для такого утверждения может служить следующее. На следствии на вопрос, «с которого времени и откуда заимствовали первые вольнодумие ские и либеральные мысли, т. е. от внушений ли других или от чтения книг, и каким образом мнения сего рода в уме Вашем укоренялись», Пестель ответил: «От монархинескаго конституционного образа мыслей был я переведен в республиканский главнейше следующими предметами и соображениями: сочинение Детюдетраси на французском языке очень сильно подействовало на меня. Он доказывает, что всякое правление, где главою государства есть одно лицо, особенно ежели сей сан наследственен, неминуемо кончится деспотизмом». Далее называются газеты, прославляющие «благоденствие в северных Американских Соединенных Штатах», умерший в 1824 г. М.Н. Новиков, автор «республиканской Конституции для России», «блаженные времена Греции», «слава Рима», «история Великого Новгорода» и т. д. (IV, 88; 91).

Итак, среди источников, повлиявших на смену его монархических убеждений республиканскими, Пестель на первое место поставил книгу Детю де Траси. Но так ли это на самом деле? Ответ на этот вопрос предполагает постановку еще как минимум двух вопросов. Когда Пестель познакомился с «Комментарием» Детю де Траси? И дает ли это сочинение достаточно оснований для предпочтения республиканских идей монархическим?

В начале 1820 г. на квартире у Ф.Н. Глинки состоялось заседание Коренной управы «Союза благоденствия», на котором, как известно, Пестель по просьбе Думы изложил «все выгоды и все невыгоды как монархического, так и республиканского правлений, с тем чтобы потом каждый член объявлял свои суждения и свои мнения». Итог этого совещания хорошо известен: «приняли все единогласно республиканское правление. Во время прения один Глинка говорил в пользу монархического правления, предлагая императрицу Елизавету Алексеевну» (IV, 101–102).

Полагая, что это совещание происходило в марте 1820 г., Б.Е. Сыроечковский писал: «Пестелю, конечно, был знаком трактат Детю де Траси в издании 1819 г. Следовательно, он не мог познакомиться с ним ранее 1819 г. и, надо полагать, получил его в руки, когда приехал в Петербург в конце 1819 – первой половине 1820 г. Очень вероятно, что он прочел его до своего доклада о сравнительных выгодах монархического и республиканского правлений в заседании Коренной управы “Союза благоденствия”. Быть может, и самый доклад отражал итоги размышлений, вызванных книгой французского публициста» 130.

Сразу же возникает вопрос. Почему Пестель, сторонник республиканского правления, в своем докладе не сослался на только что прочитанную им книгу Траси, а если сослался, то почему слушавшие его выступление Н.И. Тургенев и Н.М. Муравьев лишь год спустя обнаружили свое знакомство с этим трудом?

В действительности, как установил С.С. Ланда на основании рапортов цензурного комитета за 1821 г., «Комментарий» Детю де Траси поступил в Петербурге в продажу 12 апреля 1821 г. 131

Однако если все-таки допустить, что в руках Пестеля уже в конце 1819 – начале 1820 г. была книга Детю де Траси, то остается еще вопрос, насколько основательно утверждение, что автор «Комментария к “Духу законов” Монтескье» отдает предпочтение республике перед монархией. Если по первому вопросу среди исследователей ведутся споры, то во втором они удивительно единодушны. Детю де Траси – убежденный республиканец и демократ. И его политическая линия очень близка к взглядам Пестеля.

Причина такого единодушия, на наш взгляд, заключается в страшной путанице и постоянной подмене таких понятий, как «монархия», «демократия», «республика» и т. д., которая существовала и продолжает существовать в политическом языке. Этот факт был достаточно очевидным еще для деятелей конца XVIII – начала XIX в. Так, например, Ж. Фьеве в 1815 г. писал: «Слова за последние двадцать шесть лет двадцать раз меняли свое значение, не теряя однако полностью того, которое они имели раньше» 132, т. е. семантические сдвиги часто не улавливались самими носителями языка, что порождало использование одних и тех же слов в противоположных значениях. Поэтому С.И. Тургенев, внимательный наблюдатель французских политических баталий эпохи Реставрации, писал в дневнике: «Во Франции особенно слова всегда и никогда не имеют точного значения» 133. Поэтому Детю де Траси с его стремлением к терминологической точности имел все основания заявить в самом начале своего «Комментария»: «Значение слов – это всегда то, с чего надо начинать» 134.

Следуя показаниям Пестеля, историки либо просто повторяли его слова о решающей роли «Комментария» Детю де Траси в формировании его республиканских взглядов 135, либо пытались расширить круг вопросов, связанных с влиянием французского публициста на вождя Южного общества. Так, В.И. Семевский усматривал влияние Детю де Траси на пестелевские принципы устройства законодательной и исполнительной власти, но при этом отмечал: «Как ни велико было влияние Дэтю-де-Траси на Пестеля, сравнение их предположений показывает, что Пестель не механически заимствовал мысли французского ученого, а перерабатывал усвоенные им идеи» 136.

Наиболее обстоятельно этот вопрос исследовал А.Н. Шебунин в неопубликованной монографии «Декабристы» (1825). Изложив взгляды французского мыслителя, исследователь сделал вывод, что свое отрицание федеративной системы и «аристократии богатств», свое отношение к идее монархической власти Пестель целиком заимствовал у Детю де Траси 137.

Между тем антиаристократические настроения у Пестеля сформировались раньше, чем он прочел книгу Детю де Траси, и убежденным противником федеративного устройства он также стал раньше, чем мог ознакомиться со взглядами комментатора Монтескье на федерализм. Думается, что А.Н. Шебунин не только сильно преувеличивает степень влияния Детю де Траси на Пестеля, но и, излагая взгляды французского философа, бессознательно выстраивает их по идеям Пестеля. Кроме того, А.Н. Шебунин совершает весьма распространенную среди исследователей подмену понятий, когда говорит о демократизме Детю де Траси. Совершенно справедливо отмечая, что, «по мнению Детю де Траси, чистая демократия невозможна кроме варварских обществ», Шебунин, как бы забывая об этом, приписывает далее Детю де Траси чисто демократические взгляды: «Таким образом, задача демократического строя – в сближении верхов и низов общества вокруг среднего класса, являющегося вместилищем всех добродетелей. Этот строй соответствует требованиям самой природы. Он стремится к водворению равенства, отвергая, однако, в данном случае насильственные меры». И далее: «Равенство же, к которому стремится демократия, есть лишь наиболее полно проведенное юридическое равенство перед законом, уничтожение сословий» 138.