Вадим Парсамов - Декабристы и Франция

Восприимчивость М.Ф. Орлова к идеям Ж. де Местра была обусловлена прежде всего воспитанием, полученным в иезуитском пансионе аббата Николя, далее – духом того общества, в котором вращался Орлов в предвоенные годы, а также политическими событиями, совершавшимися в Европе, начиная с Аустерлица и кончая возвращением Бурбонов на французский престол. Позже их пути разойдутся. Де Местр за свою связь с иезуитами вскоре после изгнания их из России будет объявлен персоной нон грата и навсегда покинет страну. Орлов изберет для себя путь политического заговорщика и станет одним из тех людей, появление которых в России де Местр предвидел столь же ясно, как и Реставрацию, хотя это предвидение внушало ему тревогу и опасения. В своих петербургских письмах сардинский посланник неоднократно говорил о том, что не простой народ, а просвещенное дворянство даст России «Пугачева с университетским дипломом».

И тем не менее общение с де Местром не прошло для Орлова бесследно. Как и уроки аббата Николя, оно способствовало обретению декабристом культурного опыта и выработке у него тех нравственных принципов, забвение которых бывает крайне опасно в политической борьбе.

В начале XIX в. переход русских дворян в католицизм был довольно распространенным явлением 109. Однако почти каждый известный случай становился предметом живого обсуждения, а порой приобретал скандальный оттенок. Поэтому неудивительно, что католицизм такой значительной личности, как декабрист М.С. Лунин, привлекал пристальное внимание современников, пытавшихся по-своему его истолковать. Е.А. Розен полагал, что Лунин перешел в католицизм в Варшаве под влиянием идей Ж. де Местра 110. П.Н. Свистунов и Д.И. Завалишин называли местом обращения Париж 111. Все эти позднейшие свидетельства основываются на косвенных данных либо на произвольных мнениях. В действительности же, как вспоминал С.П. Трубецкой, «когда он (т. е. Лунин. – В. П. ) принял католицизм и что его к тому побудило, осталось неизвестным для самых близких к нему» 112.

Первые исследователи взглядов Лунина, как правило, присоединялись к одной из версий современников. С.Я. Гессен и М.С. Коган полагали, что Лунин стал католиком в Париже под влиянием иезуита Гравена 113. Более радикальной точки зрения придерживался Б. Кубалов. По его мнению, Лунин, «выйдя в отставку, отправился в Париж и там принял не католичество (католиком он был с детства), а скорее монашество» 114.

Г. Чулков увидел противоречие между версией о парижском обращении Лунина и его связями с французскими заговорщиками и на этом основании высказал предположение, что «сознательным и последовательным католиком Лунин стал позднее, когда он жил в Варшаве и общался с польскими иезуитами» 115.

Повышенное внимание к обстоятельствам и времени принятия Луниным католицизма оставляло в стороне как природу его религиозных взглядов, так и их место в мировоззрении декабриста. Появившаяся впервые в 1962 г. научная биография Лунина, написанная известным историком С.Б. Окунем, не сдвинула вопроса с мертвой точки. Вряд ли автор был вполне искренен, когда писал: «Переход Лунина в католичество фактически никакого влияния на его общественно-политические взгляды и конкретную политическую деятельность не оказал» 116.

Таким образом, проблема снималась сама собой. Но уже Н.Я. Эйдельман снова вернулся к ней, уделив главное внимание причинам, побудившим Лунина принять католичество: «Католическое воспитание в детстве, деятельное начало в католицизме, соответствующее общественному темпераменту этого человека, социальные и политические вопросы, решение которых связывалось с этой религией, знакомство с “умными аббатами”, а также с Сен-Симоном и де Местром, польские впечатления и влияния, соответствие внешних католических форм европейскому воспитанию Лунина и его чувству изящного, меньшая зависимость католицизма от светской власти по сравнению с православием – такова в самой общей форме разгадка лунинского “обращения”» 117.

Несмотря на то что многое Н.Я. Эйдельманом отмечено верно, его концепция нуждается в серьезных коррективах. Во-первых, факт знакомства Лунина с такими разными мыслителями, как Сен-Симон и Ж. де Местр, еще не говорит не только о том, что они как-то повлияли на решение Лунина принять католицизм, но и об их идейном влиянии на декабриста вообще. Во-вторых, вряд ли правомерно переносить лунинские идеи 1830-х годов на 1810-е годы. Понимая это, Н.Я. Эйдельман делает оговорку: «Обращаясь к поздним сочинениям Лунина для объяснения его более ранних мыслей, мы рискуем – но что же делать?»

И все-таки бесспорна заслуга Н.Я. Эйдельмана в стремлении исследовать содержательную сторону лунинского католицизма и в осознании принципиальной важности этой проблемы, о чем в условиях написания книги можно было сказать лишь полунамеком: «Если б Лунин отмахнулся от этих вопросов, остался неверующим или хотя бы полуатеистом (каких множество было в тогдашней России просто оттого, что копаться во всем этом было неохота), возможно, сделался бы более спокойным, бездеятельным, неинтересным; так же, как другую натуру религиозность погубила бы..» 118.

Следующим этапом в изучении лунинского католицизма стала монография канадского исследователя Дж. Р. Баррата 119. Его концепция может быть представлена следующим образом.

Католичество Лунина – результат длительного процесса его духовного созревания. Начало было положено в детстве воспитателями-аббатами, затем пребывание во Франции завершило их работу, и в результате: «Лунин воспринял веру, которая наилучшим образом отвечала потребностям его души и темперамента. <���…> Из приверженности к католицизму выросла его защита законности и упорядоченности во всех сферах. <���…> Из нее, наконец, он черпал силы в своей борьбе с самодержавием в России» 120.

Основной недостаток исследования Баррата заключается в его описательности, что в значительной степени обусловлено стремлением ознакомить зарубежного читателя с высказываниями Лунина на религиозные и другие темы. Смысл же лунинского католицизма нельзя понять в изоляции от аналогичных явлений того времени. К тому же утверждение Баррата, что именно в Париже религиозные взгляды Лунина достигли «высшей точки», вызывает сомнение в силу отсутствия каких-либо источников.

Вопрос, когда и почему Лунин принял католичество, снова был поднят Т.Л. Перцевой. Критически разбирая как «парижскую», так и «варшавскую» версии, исследовательница делает заключение: Лунин перешел в католичество после восстания, для того чтобы найти «поддержку в борьбе, которую он решил продолжать в новых условиях и в новой форме. Открытое признание себя католиком было своего рода протестом против догматов и практики православной церкви, которая была орудием царского самодержавия» 121.