Дмитрий Хаустов - Буковски. Меньше, чем ничто

Джейн была в возрасте, на десять лет старше Буковски, в разводе и с двумя детьми, которые жили отдельно. Она крепко пила, нигде не работала и, хотя Буковски всегда подчеркивал ее красоту (особенно выделяя ноги, на которых он вообще был несколько фиксирован), выглядела она не на миллион (первые признаки старения, пивной живот и прочее). Но ведь новый ее ухажер и сам был не Джонни Депп, даже не Микки Рурк. Вероятно, они хорошо подходили друг другу – и внешне, и внутренне.

С тех пор они стали снимать комнаты вместе. Денег по-прежнему мало на что хватало. Ели они – если вообще ели – чаще всего оладьи на воде или, в царские дни, бобовые консервы. Однако пить умудрялись регулярно. Буковски рассказывал, что пили они так много, что их маленькая комнатка очень быстро заполнялась пустыми бутылками. При этом они очень боялись, что об этом прознает хозяин и, вероятно, выгонит этаких алкашей на улицу. Тогда Генри Чарльз и Джейн придумали ход конем. Они собирали бутылки в большие мешки и ночью, тайно и аккуратно, вывозили их за пределы своего района. Буковски вел машину (да-да, была у него и машина, и даже права) очень медленно, чтобы бутылки в багажнике не побились, и с выключенными фарами, чтобы их не засекли полицейские. Мешки с бутылками выбрасывали в каком-нибудь лесу, как радиоактивные отходы или, скажем, тело убитого подельника. Веселье, как видно, они могли закатить буквально на ровном месте. Или весело только нам, а им как раз было не до шуток?..

Другой эпизод из совместной жизни Генри Чарльза и Джейн связан со странным типом по имени Уилбур (он фигурирует в фильме «Фактотум» – и в самом романе, разумеется, тоже). Это был тот самый таинственный человек, которому звонил продавец в ночь, когда Буковски и Джейн познакомились. Уилбур был эксцентричным богачом, который сочинял музыку и содержал нескольких девушек в обмен на сексуальные услуги. Кем-то вроде приходящей и уходящей наложницы при нем была и Джейн.

Как-то раз она привела Генри Чарльза к Уилбуру. Поначалу Уилбур отнесся к Буковски с подозрением, но смягчился, когда узнал, что тот – писатель. Он сказал, что как раз сочиняет оперу под названием «Император Сан-Франциско» (видимо, под этим титулом он имел в виду самого себя) и ему нужен профессионал, который смог бы написать для нее либретто. Попивая хороший уилбуровский алкоголь, Буковски с удовольствием согласился. Конечно, никакого такого либретто он потом не написал.

Помимо Джейн (которая в «Фактотуме» фигурирует как Лора) там были еще две девушки – Грейс и Джерри. Уилбур напился и сыграл им свои сочинения, после чего встал и, покачиваясь, поругиваясь и разбрасывая по полу монетки, отправился к себе в спальню. Это означало, что девушки должны были идти с ним. Буковски дождался, пока все уйдут, и подобрал с пола монетки – все до единой.

Наутро они отправились кататься на яхте Уилбура. На яхте они потом катались неоднократно, а один раз даже застряли на ней на всю ночь, потому что у Уилбура было плохое настроение и он их всех оставил в гавани. Было холодно, и дамочки по очереди забирались к Буковски под одеяло вроде как погреться. В «Фактотуме» он рассказывает, что переспал с каждой из них по очереди. А там и хозяин вернулся.

Но подобные вылазки в люди были у Генри Чарльза и Джейн довольно редки. Они чаще бывали вдвоем, к примеру, ходили в ближайший парк смотреть на уток. Как-то раз они стали свидетелями того, как кто-то из бедняков стащил утку из парка, убил ее, приготовил и съел. Тогда они набрались решимости повторить этот трюк, однако так и не смогли поймать ни одной утки – те были слишком прыткими. Вместо этого они пробрались за ограду, где росла кукуруза, и украли несколько початков. Этот эпизод воспроизводится в «Пьяни» – правда, там он относится к ночи знакомства Генри Чарльза и Джейн. Впрочем, четкая последовательность событий в жизни Буковски – дело темное.

Другая история связана с тем, что Генри Чарльз и Джейн постоянно ругались и очень часто эти ссоры заканчивались театральными расставаниями. Буковски действительно сильно ее ревновал, и она давала к этому повод – будучи пьяной, она не держала себя в руках и флиртовала, а то и спала с кем попало. Однажды после очередной ссоры Буковски нашел ее в соседнем баре. И часа не прошло, а она уже заигрывала с каким-то едва знакомым мужиком, выпивая за его счет. Увидев это, Буковски вышел из себя от ревности, подошел к ним и… так приложил свою Джейн, что она свалилась на пол. В баре повисла тяжелая пауза. Буковски осмотрелся, направился к выходу и, будучи у двери, остановился, обернулся и громко сказал: «Если кому-то тут не понравилось то, что я только что сделал, давайте, так и скажите». Никто ничего не сказал, и Буковски с триумфом вышел из бара. (Вообще же такие эксцессы не были ему свойственны. По его собственным рассказам, он лишь несколько раз в жизни ударил женщину. Скорее всего, женщины его били чаще.)

Так или иначе, их частые и всё более грубые ссоры неизбежно вели к окончательному расставанию. В то время Буковски впервые устроился работать на почту – сначала на некоторое время, потом, после перерыва, устроился снова, и так и остался на этой работе до самого конца 1960-х, которые закончились для него литературным успехом с дебютным романом, как раз посвященным работе на почте.

Сходясь и расходясь с Джейн, он окончательно посадил свое здоровье. Однажды в 1955-м у него начались обильные кровотечения – сразу изо рта и из заднего прохода. Его увезли на «скорой», доставили в благотворительную больницу, ведь полиса у него не было. Это была та же самая больница, в которой около двадцати лет назад сверлили его прыщи. Но на этот раз дело было куда серьезнее. Ему сделали переливание крови, оставили восстанавливаться в палате.

А потом доктор сказал ему, что еще одна порция выпивки – хотя бы одна-единственная – его окончательно убьет.

Позже Буковски с удовольствием тиражировал эту историю: он-де так напугался диагноза, что в тот же день пошел и напился – и ничего. Скорее всего, это миф – дерзкий и романтический. Биографы сходятся в том, что Буковски действительно бросил пить на долгое время, по совету Джейн замещал алкоголь игрой на скачках и позже возвращался к бутылке очень медленно, маленькими шажками, буквально по капле. Но правда и в том, что он к ней действительно вернулся, от этого не умер и дожил почти до 74 лет, когда уже совсем другая болезнь свела его в могилу. Организм Буковски был сильным, живучим – под стать тем легендам, которые он сам о себе и о собственном организме сочинял. Мало кто смог бы выдержать такую жизнь, оставаясь в хорошей форме. В чем был секрет, неизвестно. Наверное, его просто любил Иисус.

Вместе со скачками, к которым он быстро пристрастился, ему помогало восстанавливаться письмо – как раз после выписки из больницы его переполнил настоящий творческий энтузиазм. Если раньше он сочинял только рассказы, теперь ему больше нравилось сочинять стихи. Впрочем, частенько сюжетно и даже стилистически его стихи походили на его рассказы. Позже, когда к ним прибавятся и романы, станет понятно, что стиль Буковски достаточно однообразен, он рождается где-то на пересечении рассказа, стиха и романа, то и дело перемешивая признаки жанров друг с другом. Произведение «Буковски» – это не рассказ, не поэма и не роман по отдельности, но некий глобальный их синтез. И сам автор всё это прекрасно осознавал: «Если мою писанину разломать и выложить одной-единственной строкой, она вся будет звучать одинаково – за мелкими исключениями» [34] Буковски Ч. Интервью. С. 161–162. . Поэтому ему так легко удавалось переходить от одного жанра к другому, ничего не теряя в силе и яркости художественного высказывания. Но всё это выяснилось позже. Первоначально же именно стихи составили фундамент его будущей славы.