Леонид Кацис - Владимир Маяковский. Роковой выстрел

Как известно, этот прием часто встречается в т. н. «журналистских расследованиях», когда свое предположение нельзя подтвердить отсутствующими доказательствами, а «надавить» на доверчивого читателя очень хочется.

Однако работа А. Колоскова (это автор и соавтор знаменитых антибриковских статей, которого мы столько раз упоминали на этих страницах – Л.К. ) зачеркивает тщательно выстроенную версию В. Скорятина: «Маяковский действительно был убит, но убийца… актриса Полонская». Автор спрашивает: «Достаточно ли свидетельства одной Полонской и можно ли верить ей?» И дает ответ: «Мне довелось беседовать с некоторыми из прежних жильцов квартиры Маяковского в Лубянском проезде. Один из них сообщил, что, когда раздался выстрел, он стрелой вылетел из комнаты и увидел Полонскую, выходящую из комнаты Маяковского. Свидетель дважды с уверенностью повторил, что «Полонская, когда раздался выстрел, была в комнате Маяковского». Если это так, информация А. Колоскова должна была произвести эффект разорвавшейся бомбы, вызвать огромный читательский интерес, спецпроверки и пр. Но, к счастью, прошли времена, когда «писатель пописывает, читатель почитывает», народ не с таким доверием стал относиться к печатному слову. А. Колосков, бросая столь сенсационное обвинение в убийстве Маяковского, называя конкретного убийцу, не называет в то же время ни одной фамилии «прежних жильцов квартиры», в том числе и фамилию «главного свидетеля». Но, оказывается, сенсации не было. К сожалению, подобные слухи, сплетни, разговоры ходили и раньше. А. Колосков просто реанимировал их.

Н.Ф. Денисовский вспоминает: «Что Полонская могла стрелять, – был такой разговор». Да, такие слухи действительно были. Тот же Денисовский, одним из первых прибывший в Лубянский проезд, рассказывал: «Полонской не было уже. Она ушла совсем. Ее не было на лестнице даже. При мне хозяйка сказала, что она только что вышла. Она рассказывала, что когда она вошла… Что-то у них вышел раздор с Маяковским, кажется, Маяковский настаивал на том, чтобы она развелась с Яншиным, женилась на нем, как будто так рассказывали… Она вышла от него, выбежала, и тогда она услышала выстрел». Следовательно, Полонской в момент выстрела в комнате не было и стрелять она не могла. А. Колосков опубликовал свое «открытие», когда Вероника Витольдовна Полонская была жива и, находясь в Доме ветеранов сцены, могла прочитать эту статью. Кстати, было бы справедливо, если бы Вероника Витольдовна подала в суд на автора «сенсации». Хочется верить, что женщина, которую любил Владимир Маяковский, не читала это «произведение».

Полонская утверждала, что Маяковский лежал на спине. Но ряд исследователей считают, что тело поэта лежало лицом вниз. Если это так, то Полонская дает, мягко говоря, неправдивые показания, нуждающиеся в проверке» (с. 185–187).

Как нетрудно видеть из работы А.В. Маслова, в годы т. н. Перестройки версии нарастали, как снежный ком. Приходилось ссылаться даже на телевизионные передачи. Однако тогда, в 1990-е телепередачи часто оказывались местом первой «публикации» самых настоящих сенсационных документов. И это придавало авторитет тому «белому шуму», с которым пытался разобраться профессионал: «Художник А. Давыдов в ленинградской программе «Пятое колесо», демонстрируя посмертную маску, снятую 14 апреля 1930 года скульптором К. Луцким, высказал предположение, что у В.В. Маяковского сломан нос. Художник считает, что Маяковский упал лицом вниз, а не на спину, как утверждала В. Полонская. Далее. Б. Лихарев, стоявший в почетном карауле у гроба Маяковского, отметил: «Лицо Маяковского с разбитой левой скулой и посеревшими губами… лежит вровень с моими плечами». Сломанный нос, разбитая скула… В. Скорятин уверен: «Следы от падения лицом вниз все-таки остались».

Как же лежал Маяковский в тот момент, когда в комнату вбежала перепуганная Полонская? Насколько правдив ее рассказ? Ведь в криминалистике нет «мелочей».

Ответ, как и всегда, куда прозаичней выдумок: «На всех фотографиях, сделанных на месте происшествия, поэт лежит лицом вверх, на рубашке слева – темное пятно. Так обычно выглядит на черно-белых фотографиях кровь. Обратимся к воспоминаниям Н. Денисовского: «Мы туда вошли… Только что оттуда ушла Полонская. Маяковского я застал. Он лежал ногами к выходу, одна нога на тахте еще была. Другая – на полу. Он лежал на полу, схватившись левой рукой за грудь. Валялся браунинг… Я только успел как-то так приложить руку, и он был еще теплый… он был в рубашке. Рубашка была пробита, маленькая дырочка и чуть-чуть крови. Капелька». Если бы Маяковский после выстрела упал лицом вниз, пятно крови, натекшей на рубашку, выглядело бы иначе. Следовательно, поэт упал на спину. Но как могли появиться возможные повреждения на лице Маяковского?

Художник Н. Денисовский, которому много пришлось пережить в тот страшный день, рассказал: «Вдруг приехал такой скульптор Луцкий… И он начал снимать с него маску. И снял очень плохо. Он ободрал ему лицо. Я был возмущен и позвонил по телефону Меркулову Сергею Дмитриевичу, который должен был уже снять хорошо, потому что он был специалист по снятию масок». Таким образом, возможные поверхностные повреждения на лице Маяковского образовались в результате небрежного снятия гипсовой маски, а не от падения лицом вниз на пол. Значит, права Вероника Полонская, утверждая: «Он смотрел прямо на меня». Криминалисты хорошо знают, что когда исследуется происшествие более чем 60-летней давности, важна каждая деталь, сопоставление известных фактов и правильная, а не произвольная их трактовка. Это в дальнейшем подтвердили и медико-криминалистические исследования» (с. 187–188).

Однако любители порассуждать о состоянии окоченевшего трупа, о процессе окоченения, о следах насилия на трупе, основанных на старых и не всегда хорошо сохранившихся фотографиях, тогда были на коне.

Просто вакханалия этого же сорта творилась в связи с фотографиями тела С. Есенина. Сейчас речь не об этом, а о том, что А.В. Маслов и в случае поэта «березового ситца» доказал правоту следствия, а не позднейших мифов.

Характерно, что профессиональный эксперт старался, пусть и не без иронии, отметить и заслуги своих «клиентов»: «Журналист В. Скорятин, очевидно, и не предполагал, какую ценную услугу оказал он специалистам, упомянув о рубашке, которая была на Маяковском в момент выстрела: «Я осмотрел ее. И даже с помощью лупы не обнаружил никаких следов порохового ожога. Нет на ней ничего, кроме бурого пятна крови». Следовательно, рубашка сохранилась! Но это же ценнейшее вещественное доказательство!» (с. 189)

История вещдока такова: «После смерти поэта эта реликвия хранилась у Л.Ю. Брик. В середине 50-х годов Лилия Юрьевна передала рубашку на хранение в музей, о чем имеется соответствующая запись в «Книге поступлений» музея» (с. 189).